Блумсберийская красавица

Кузина, по имени Мэри Совіеръ, писала патетическое заявленіе о своемъ затруднительномъ положеніи и, чтобъ поправиться, прямо требовала четырехлтней пенсіи.

Даже Бобъ Де-Кадъ, эта бездонная пропасть, находился въ числ алчной толпы; но, разумется, въ его письм было и смягчающее обстоятельство: онъ съ честію занималъ мсто въ этомъ стад, возвысивъ свои нужды до суммы 300 фунтовъ, уплату которыхъ онъ гарантировалъ «своею честью». Основательное знаніе такого человка, какъ Бобъ, длало ссуду, при этой гарантіи, спекуляціею первоклассною.

Вскрывая каждое письмо, я изъ любопытства записывалъ просимую сумму, и, когда мы кончили всю змйку, я имлъ удовольствіе — путемъ простаго сложенія, получить очень крупную сумму, немного боле 3,000 футовъ.

— Боже милостивый! да они, кажется, принимаютъ меня за идіота! вскричалъ Долли, дико смотря вокругъ себя. (А это скверное чувство — знать, что на васъ смотрятъ, какъ на дурака, многочисленные родственники, обитающіе на всемъ разстояніи отъ Южнаго Девоншейра до Эбердина!).

Эти родственники, очевидно, думали, что каждый, кто женится на прекрасной Анастасіи, долженъ быть слабоумнымъ, и, слдовательно, легкой добычей. Что-то подобное уже вертлось въ ум Долли, когда онъ сидлъ, запустивъ пальцы въ волосы и угрюмо посвистывая.

— Вы, конечно, пошлете деньги, сказалъ я, улыбаясь и принимая на себя шутливый видъ, чтобъ онъ не вообразилъ, что я говорю серьёзно. — Въ прекрасное дльце вы впутались, мой милйшій.

Онъ сердито вскочилъ съ мста; его маленькіе члены какъ бы распрямились отъ гнва, а миніатюрная физіономія приняла почти зврское выраженіе; онъ скомкалъ вс письма, сказавъ: «я покончу съ этимъ; Анастасія будетъ отвчать имъ, она будетъ отвчать, клянусь Юпитеромъ».

Блумсберійская красавица обладала особымъ способомъ обращенія съ бдными родственниками: она предоставляла имъ выпутываться изъ затрудненій, какъ они знаютъ. Она была не такая женщина, которую можно поддть. Мистеръ Икль составлялъ ея собственность, и никто не долженъ былъ трогать его деньги, пока она могла ихъ тратить.

Единственное письмо, которое она удостоила отвтомъ, было письмо милаго старца Боба: пинокъ, который она письменно отпустила этому достойному юнош, заставилъ его оставить привычку браться за перо на будущее время.

Другія посланія пригодились развести огонь. Передъ желзной кассой, стояла прекрасная Анастасія, и мшая ее кочергой, говорила съ негодованіемъ: «что за безстыдство!» Когда наконецъ бдная змя была обращена въ тлющую груду пепла, она прибавила: «подобной наглой попытки грабежа я никогда еще не видала! Посл этого они снимутъ съ меня платье!»

Долли въ эту минуту удивился, почему она исключительно говоритъ о своемъ плать и совершенно забиваете объ его сюртук.

— Мн пришло въ голову, Долли, прибавила она, поуспокоившись нсколько отъ негодованія: — что было бы лучше мн одной распоряжаться деньгами; помните, я говорила это еще въ Париж. У васъ нтъ достаточно мужества, мой другъ, чтобъ противиться этимъ гадкимъ вымогательствамъ. Вы слишкомъ простосердечны и податливы. Если такъ будетъ продолжаться, я останусь безъ пріюта!

Эти постоянныя опасенія за собственное удобство и полнйшее равнодушіе въ тмъ лишеніямъ, какія могли постигнуть мужа, заставили Долли почувствовать себя очень незначительнымъ и несчастнымъ. Онъ началъ думать, что его Анастасія склонна въ эгоизму.

— Теперь пока еще я буду самъ завдывать своими длами, милочка, отвчалъ онъ.

Частые попытки завладть распоряженіемъ его кошелька начинали его тревожить. Ему казалось, что если онъ выпуститъ изъ рукъ деньги, то современемъ возлюбленная, быть можетъ, и забудетъ о существованіи на свт особы, именуемой Адольфусомъ Иклемъ, эсквайромъ.

Когда я его увидлъ въ слдующій разъ, онъ сказалъ мн:

— Право, не постигаю, что сдлалось съ Анастасіей! Вы знаете, что она всегда была такъ мила! Теперь она не оказываетъ мн ни малйшаго уваженія, точно я какая-нибудь пшка.

— Отчего жъ не высказать этого ей самой вмсто того, чтобъ говорить мн? замтилъ я, стараясь возбудить въ немъ мужество.

— Да, до этого и дойдетъ! пробормоталъ онъ.

Но я видлъ, что самая мысль о сцен съ величественной супругой заставляла трепетать его боязливое маленькое сердечко.

Легко понять, что лэди, обладающую счастливою наружностью и прекраснымъ состояніемъ, какими обладала мистриссъ Икль, должна была сердить и мучить самая мысль о жить въ мёблированныхъ комнатахъ. Какое удовольствіе женщина съ такими возвышенными идеями могла найти, живя въ первомъ этаж, когда она чувствовала, что должна была имть изящно-мёблированную квартиру съ своей собственной ливрейной прислугой и лошадьми на конюшн?

Ее ожидало видное положеніе въ обществ, иначе для чего же она вышла замужъ, любопытно знать?

— Я вовсе не намрена запереться въ этихъ отвратительныхъ конурахъ въ угоду вамъ, мистеръ Икль, или кому бы ни было другому, сообщила она своему супругу.

— Отвратительныхъ конурахъ! воскликнулъ Долли: — четыре гинеи въ недлю, моя милая!