Блумсберийская красавица

Бдный Долли имлъ видъ, будто его собираются наказать, за дурное отправленіе каналовъ.

— Хорошъ ли аппетитъ? спросилъ я.

— Совсмъ нтъ аппетита.

— Сильно похудла?

— Нтъ, благодаря Бога, не очень. Въ этомъ интересномъ случа вполн обнаружилось могущество жизненныхъ силъ. Но я думаю, если отсутствіе питанія будетъ продолжаться, то это очень повредитъ ей.

— Конечно, отвчалъ я хвастуну: — который же изъ каналовъ пораженъ?

— Ну, я не могу сказать, возразилъ онъ, снова потирая подбородокъ: — страдаетъ ли тутъ желчный, или мочевой. Вообще и желудочный каналъ не совсмъ хорошъ.

— Мн кажется, докторъ, прибавилъ я: — насколько я могу судить, тутъ дло совсмъ въ другомъ канал!

— Въ саномъ дл? спросилъ онъ, оскорбленный тмъ неуваженіемъ, съ которымъ я относился къ каналамъ вообще. — Интересно звать ваше мнніе.

— По моему мннію, тутъ виноваты не ея каналы [1], а ея канальское поведеніе. Спросите моего друга Икля. Какъ вы недовольны дурнымъ состояніемъ ея каналовъ, такъ онъ недоволенъ ея дурнымъ обращеніемъ.

Онъ не зналъ, сердиться ли ему, или смяться, но такъ-какъ онъ ждалъ платы, то и ршился обратить это въ шутку.

— Могу васъ уврить, докторъ, что аппетитъ у вся превосходный; поваръ можетъ засвидтельствовать. Длая вамъ это открытіе, я единственно имю въ виду предохранить васъ отъ пустой траты времени, столь драгоцннаго для вашихъ многочисленныхъ паціентовъ.

Я сказалъ это съ умысломъ, ибо зналъ, что онъ необыкновенно любятъ своихъ паціентовъ, которые ему платятъ по пяти гиней за визитъ.

— Въ самомъ дл, докторъ, прибавилъ я: — вся эта болзнь сводится къ простой семейной ссор. Какого вина прикажете?

— Вы говорите очень ршительно, Тоддъ! вскричалъ онъ, съ удивленіемъ смотря на Долли; потомъ, какъ бы вспомнивъ прибавилъ: — Кларету!

— Я у себя въ дом всегда поступаю ршительно, возразилъ я. — Лафиту или Ла-Рокь?

— Мн мистриссъ Икль упомянула, что вы купили это имніе? Поздравляю васъ, проговорилъ онъ мягко. — Если позволите лафиту.

Мы избавились отъ ученаго мужа только тогда, какъ вся бутылка была опорожнена и Долли (по моему совту) вручилъ ему деньги за визитъ, которыя онъ, облизываясь посл вина (выборъ мистриссъ Икль), засунулъ себ въ карманъ.

— Куда ни шло пять гиней, замтилъ я Долли, который угрюмо смотрлъ на удалявшагося доктора. — По правд сказать, это дороговато — но за то мы разомъ избавились отъ дальнйшихъ убытковъ.

ГЛАВА XIV Новыя вылазки и мины

Пролежавъ съ недлю «при смерти» и заставивъ презрнную Мери Вумбсъ насказать такое множество лжи, которое подавило бы любаго цыгана-конокрада, побжденная Анастасія убдилась, что мы безсердечные скоты и не стоимъ тхъ ужасныхъ принужденія, какими она себя мучила.

Злополучная, но великолпная женщина! Въ ожиданіи того, что Долли сдастся, она купила себ новые ночные чепчики самаго убійственнаго фасона. Она была такъ обворожительна съ разбившимися прядями смоляныхъ волосъ, оттняемыхъ яркими бантиками! Такъ трогательна была ея поза, когда она, поддерживаемая подушками, полулежала на соф! Такъ божественно было выраженіе ея томныхъ, полузакрытыхъ глазъ и полуоткрытыхъ устъ! Такъ выразительна матовая блдность напудренныхъ щекъ! Стоило Долли явиться (въ чемъ она не сомнвалась), онъ взвизгнетъ отъ восторга и горя, и упадетъ въ ея ногамъ какъ плнникъ, какъ рабъ!

Но за Долли былъ зоркій присмотръ и онъ не имлъ случая опозорить свой полъ.

Я полагаю, что красавица была одолжена мн своимъ внезапнымъ и чудеснымъ исцленіемъ. Я открылъ восхитительное блюдо изъ цыплятъ съ фаршировкой, которое легкомысленная Мери Вумбсь поставила въ столовой, пока сама побжала за приборомъ для мученицы.

Фаршированные цыплята положительно вредны для больныхъ, страдающихъ болзнью сердца, приливами крови къ голов и частыми обмороками. Какъ медикъ миддльсекскаго госпиталя, я считалъ своимъ долгомъ сдлать по поводу этого мягкое и деликатное замчаніе.

Я вырвалъ чистый листокъ изъ своей записной книжки и начерталъ слдующее:

«Печаль и страданья меня истерзали;
Ужь гробъ былъ раскрытъ предо мною,
Но къ жизни меня возвратило
Цыплятъ фаршированныхъ блюдо».

Я сунулъ это подъ салфетку, покрывавшую рисъ, такъ что она тотчасъ же должна была увидать мое поэтическое изліяніе.

Мн пріятно сказать, что на слдующій день прелестная мистриссъ Икль на столько оправилась, что не только встала съ постели, но даже вышла погулять пшкомъ, и, я откровенно сознаюсь, рдко видалъ ее очаровательне и свже. Когда она, около шести часовъ, покушала свиныхъ котлетокъ, я имлъ честь бросить испытующій взглядъ на косточки, оставшіяся посл этой закуски, и могъ разумно заключить, что выздоровленіе было полнйшее.

Тогда явился волнующій вопросъ: отправится ли мистриссъ Икль въ родителямъ, или будетъ продолжать удостоивать насъ своимъ присутствіемъ?

Я зналъ, что лэди, съ ея энергіею и изобртательностію, не уступите такъ легко поле битвы.