Блуждающий костер

Время тянулось бесконечно, как снеговой туман вокруг. Димыч вздрогнул, когда однородный мир вдруг сгустился и превратился в твердое препятствие перед глазами. Нечто большое, покрытое снегом. Что такое? С трудом подняв палку, Димыч потыкал перед собой. Это был не камень и не стена: палка ушла в глубину и спружинила обо что-то податливое. «Ветки! Заснеженная ель! — догадался он. И сразу лучик надежды озарил мглу. — Значит, мы рядом с лесом? Значит, мы шли правильно?» Он немного отошел назад — для этого пришлось толкнуть Женю, которая безвольно уперлась в его рюкзак — и напряг зрение, пытаясь разглядеть что-то похожее на другие деревья. Но вокруг ничего не было, кроме мириад белых пылинок, несущихся в воздухе. Даже сама ель, стоило ему отодвинуться, скрылась в этом потоке. «Нет-нет, не уходи!» — испугался он и поскорей вернулся на прежнее место. Ель снова выплыла навстречу. Веревка позади натянулась, но тут же ослабла. Димыч услышал хруст, как будто какой-то великан ступил в снег своим ботинком. Обернувшись, Димыч увидел Женю, лежавшую боком у его ног. Лыжи не дали ей упасть на живот, но лицо погрузилось в снег. Рюкзак сразу начало заносить метелью. Охнув, Димыч бросился поднимать ее.

— Женя, Женечка, вставай! Ну что ты, что ты…

Он кое-как поставил ее на колени и принялся шлепать по лицу рукавицами. Женя застонала и открыла глаза. Димыч взял ее за пояс, поднял и привалил к своему плечу — стоять она уже не могла.

— Мы пришли, да? — услышал он у своего уха.

Счастливая мысль мгновенно озарила его. Он посмотрел туда, где то исчезала, то появлялась в просветах метели заснеженная ель.

— Да, пришли!

…

Сознание вернулось к ней не сразу, словно боясь замерзнуть вместе с телом. Сквозь туман мелькнул огонек, душа потянулась к нему, ища тепла, и Женя очнулась. Она лежала, свернувшись калачиком, закутанная в пуховку и спальники; над головой плясали отблески костра. Поверхность, где они отражались, была весьма странной: это было переплетение из веток и хвои, скрепленное снегом. Женя тяжело приподнялась на локте, попробовала сесть и — сразу ударилась головой обо что-то твердое. Веточный свод встрепенулся и задрожал. Сверху посыпался снег.

— Бл…ь, тише! Не шевелись лучше, а то костер завалит, — услышала она голос Димыча.

И тут же увидела его самого. Оказывается, он был совсем рядом, сидя почти у нее на ногах. Низко склонившись, он раздувал огонь. Ни разогнуться, ни подвинуться он не мог: пространство, где они находились, было маленьким и узким, как нора. Где мы? — только успела подумать Женя, и тут же все поняла. Ель! Они забрались в снеговую яму под кроной огромной ели. Вход, который Димыч раскопал, был прикрыт изнутри его отощавшим рюкзаком. Все, что подходило для укутывания, было извлечено и намотано на Женю, а остатки — на Димыча. Неровный, вогнутый пол устилали пенки. Над костром, в дальнем конце норы — которая и вся-та была длиной метра полтора, да еще и изгибалась вокруг елового ствола — Димыч проковырял маленькое отверстие для дыма. Правда, выходил дым не очень хорошо: то ли ветер снаружи загонял его обратно, то ли Димыч сделал что-то не так, но пещерка уже наполнилась удушливым чадом. Женя, кое-как усевшись, сразу закашлялась: внизу, где она лежала, воздух был чище.

— Ты ляг лучше. А еще можешь ямку себе прокопать наружу, чтоб дышать, — просипел Димыч, занятый костром. Он осторожно подкладывал в чахлый огонь тонкие веточки, добываемые из ели прямо над головой. — Только о-очень осторожно, чтобы нас не завалило. А то и норы не будет, и негде прятаться.

Женя почувствовала жгучую благодарность Димычу. Он выкопал пещеру, уложил ее внутрь, укутал! Если бы не он, она бы, наверное, умерла от холода. Но благодарить было некогда. Надо было срочно копать воздуховод — в горле предательски першило.

— Кхе-кхе! — кашлял Димыч, не в силах больше сдерживаться.

Он еще ниже нагнулся, чтобы отдышаться, и принялся рыть вентиляцию для себя. Руковицы еще не добрались до поверхности, а из ямки уже потянуло свежим воздухом. Димыч приник к стенке, жадно всасывая его. Снеговая шуба ели, хоть и очень толстая, изнутри оказалась рыхлой. Но у этого был и недостаток: при малейшем неосторожном движении вниз падали комья снега, и нужно было поминутно отряхиваться. Димыч, невзирая на дым, склонялся над огнем, чтобы защитить его своим телом. Наконец, доступ к воздуху был отлажен. Оба выкопали удобные дырочки, каждый напротив своего рта. То и дело, надышавшись дымом, они прикладывались к ним и пили свежий мороз; потом снова поворачивались к душному и слабому, но все же теплу. Женя почувствовала успокоение: она поняла, что не умрет. Во всяком случае, не сейчас.

— А как ты ее нашел? — через некоторое время спросила она.

То ли ей показалось, то ли пещера действительно немного прогрелась. Появились силы разговаривать.

— Да как… Увидел ель. Понадеялся, что под ней пространство есть. Так часто бывает. Копнул — точно. — Димыч протягивал дрожащие руки к огню. — А ты тем временем и заснула. Я уж испугался. Думал — все, конец.

— Спасибо тебе…