Блуждающий разум: Как средневековые монахи учат нас концентрации внимания, сосредоточенности и усидчивости

Но куда чаще раннесредневековые писатели и читатели писали на полях, чтобы сохранить собранность. Они выражали одобрение или несогласие с тем, что говорилось в книге. Они подчеркивали ключевые места в основном тексте, чтобы прояснить и выявить логическое течение мысли. Они помечали отдельные пассажи, достойные того, чтобы их запомнить, перечитать или обратить на них внимание будущих читателей. Порой они оставляли обширный и тщательно продуманный комментарий по поводу содержания текста, а заодно вставляли перекрестные ссылки к другим работам или отрывкам. Например, в Галлии в середине IX века ирландский интеллектуал по имени Седулий Скотт[121] составлял учебную антологию текстов и заполировал работу своими пометками вроде «прочтите комментарий Помпония[122] к Горацию, который я читал в Лорше». Позже некто, знакомый с Седулием и его коллегами, копировал эту антологию и добавил еще больше примечаний, где, в частности, указывался автор предыдущих заметок на полях {25}.

Маргиналии приоткрывают нам мир, в котором монахи стремились к сосредоточенной работе и помогали сосредоточиваться будущим читателям. Их пометки на удивление четкие и ясные, хотя мы редко знаем имена авторов, не говоря уж о биографиях. Если они вдруг напрямую представляются, это всегда примечательный факт. В VIII веке в монастыре Спекулос («сторожевая башня» на северо-западе Сирии) один словоохотливый дьякон по имени Саба с гордостью за свое искусство чистописания отметил в переписанной им Книге Царей, что «не замарал ни одну тау» (последняя буква в сирийском алфавите). В нескольких тысячах километров к западу от Спекулоса, в восточных предместьях Парижа, около 800 года группа из десяти монахинь аббатства Шелль изготавливала трехтомную копию «Толкований псалмов» Августина. Каждая участница оставила свое имя в конце порученной ей для переписывания части. Одно из них, Гислильдис, предположительно, связано с именем аббатисы, Гизелы. А если так, то монахиня также приходилась родственницей Карлу Великому, брату Гизелы, больше известному как правитель Каролингской империи.

Но вот что точно известно о Гислильдис: она была внимательной читательницей и помечала буквами и знаками на полях те темы, которые имели особую важность в теологии Августина и бурно обсуждались при каролингском дворе. К примеру, она последовательно отметила все места в тексте, где Августин использует псалмы для выражения одной своей идеи, а именно: сначала необходимо познать себя и признать свои недостатки, ибо без этого невозможно перейти к познанию Бога. Гислильдис создавала книгу не для себя; они с сестрами выполняли заказ епископа Кельнского. Однако, по всей видимости, она ставила эти маркеры из собственного интереса и для собственной пользы, помечая наиболее ценный для себя материал и, вероятно, архивируя его в памяти {26}.

Да, мы не можем идентифицировать большинство изготовителей книг, зато способны оценить их недюжинные таланты в сфере графического дизайна. Их эксперименты украшали и обогащали процесс чтения – необязательно для того, чтобы облегчить его, но определенно чтобы сделать его более богооткровенным и завораживающим.

Некоторые выдумки создателей тех томов используются по сей день. Позднеантичные тексты, как правило, записывались однойнепрерывнойлиниейбукв, без пробелов между словами. Латинский грамматик Помпей, работавший в Северной Африке около 500 года, заметил, что такой текст с первого раза можно запросто прочесть неправильно. Он приводил пример из восьмой книги «Энеиды»: conspicitvrsvs читается как «медведь заметил» (conspicit ursus) или «свинью заметили» (conspicitur sus). Отчасти Помпей шутил: все-таки речь шла об известной сцене из известной поэмы. Но все же разбирать scriptio continua бывало трудно.

Римляне еще раньше тестировали метод пробелов между словами, но отвергли его в I веке н. э., так что честь изобретения принадлежит не позднеантичным переписчикам. Но именно они все чаще и чаще использовали пробелы, и к VIII–IX векам эта практика сделалась повсеместной. Тем временем копиисты, работающие с сирийским письмом, где вообще используются только согласные, начали вводить в тексты точки, чтобы отличать слова, которые записывались одинаково (допустим, mlk и mlk), но произносились по-разному и означали разное (malka/царь, melka/совет). К VII–VIII векам эти точки превратились в абсолютно прямые указатели гласных. Они до сих пор именно так используются в сирийской письменности.

Пунктуация – еще одно изменение в словесности, которым мы обязаны поздней Античности и раннему Средневековью. Изначально знаки препинания использовались только как ритмические подсказки в помощь публичным ораторам. Но постепенно у них появилась дополнительная функция – снабжать читателя синтаксической и семантической информацией, скажем, обозначать начало и конец мысли, что особенно полезно в случае языков с очень гибким порядком слов {27}.