Блуждающий разум: Как средневековые монахи учат нас концентрации внимания, сосредоточенности и усидчивости

Корреспондент Варсонофия может показаться нам неоправданно замороченным параноиком. Но его подозрения не слишком далеко ушли от современных гипотез о симуляции реальности: вопрос, не направляет ли демон наши мысли в дурное русло, и вопрос, не живем ли мы в цифровой вселенной, уходят корнями в стремление убедиться, что мир, который, как нам кажется, мы знаем, не управляется кем-то без нашего ведома {10}. Технофилософы утверждают, что вероятность существования реальностей-симулякров – вопрос довольно нетривиальный, без четкого ответа. Вот и средневековые монахи относились к распознаванию и различению мыслей в высшей степени серьезно, ибо отвлекающий фактор, вызывающий гносеологические подозрения, мог повлечь за собой много вреда. Намного хуже, если тебя отвлекло нечто, не являющееся тем, чем кажется, и ты угодил в ловушку и направил внимание на обманчиво благое, в то время как на самом деле оно дурное.

Так что монахи верили в необходимость постоянных усилий для обретения ясности и считали нужной вечную перекрестную проверку трех компонентов: собственная совесть, Бог и наставники. В отличие от прочих форм послушания вроде поста, чтения или социализации, в случае разборчивости монахи никогда не предполагали, что с ней можно переборщить. Если у монаха наблюдались какие-то симптомы одержимости, например фиксация на какой-то одной навязчивой мысли или ощущение пойманности в сети каких-то мыслей на протяжении долгого периода, то ему не ставили диагноз «перебрал с разборчивостью», скорее дело было в том, что он не умеет адекватно разбираться в своем уме. Монахи определенно не переживали насчет «аналитического паралича»[153] {11}.

Сама разборчивость просто не могла быть проблемой в глазах монахов, так как она задерживала проблемы, или, по выражению нейроспециалиста Адама Газзали, выполняла функцию вышибалы. Строго говоря, Газзали употребил это выражение по отношению к высшим психическим функциям в префронтальной коре головного мозга, а не к разборчивости, но средневековым монахам понравилась бы эта метафора. Особенно важно было задержать (или выкинуть из бара) нежелательные мысли в момент возникновения, ведь, по мнению монахов, они самовоспроизводятся – «гнездятся» или «прорастают» в сердце. Кроме того, они могут обладать аллелопатическими[154] свойствами: дурные помыслы, подобно пестицидам (или, как выразился Ферреол Юзесский, «составу из искусственных ингредиентов»), убивали зерна добрых. Чем дольше мысль задерживалась в уме и в сердце, тем труднее ее было оттуда изгнать. Преимущество развитой разборчивости заключалось в том, что она не давала отвлекающей мысли плотно осесть, распространить свое злокачественное влияние и в конечном итоге причинить настоящий вред {12}.

В этом деле большое значение имела скорость: нельзя было допустить эволюционирования отдельной мысли во вредоносную психологическую проблему. В комментарии к «Уставу» cв. Бенедикта, написанном Хильдемаром из Чивате в IX веке, говорится, что даже мелкую бесовскую мыслишку нужно разбивать вдребезги, как только она обнаружена, ибо иначе та вырастет, станет мощнее, и на ее изъятие потребуется огромное количество сил. Дорофей тоже указывал, что незначительные вроде бы мысли, если не обратить на них внимание, могут привести к суровой моральной халатности. Он также настаивал, что разборчивость развивается гораздо хуже, если монах не тренирует ее регулярно. В таком виде спорта, как метапознание, вполне возможно потерять форму {13}.

Евагрий утверждал, что уже сам акт идентификации демонической мысли имел обезоруживающий эффект. Предположим, у монаха в мозгу вдруг возникает образ золота. Такому монаху надо не просто отметить отвлекающий фактор, но еще спросить себя, что именно в нем особенно обеспокоило: отвлекало само золото или, скорее, импульс к накоплению богатства? Если он разглядел алчность как движущую силу мысли, то ее бесовское происхождение несомненно, ведь всем известно, что алчность враждебна человечеству и Богу. Как только выстраивались все эти логические связи, нечистый помысел истаивал: «Пока ты производишь этот внимательный осмотр, мысль разрушается и рассеивается в своем же истолковании, а демон бежит, когда твой интеллект возносится ввысь с помощью знания». Чтобы побеждать бесов и не давать бесовским мыслям оседать, монаху требовалось всего лишь разоблачать их {14}.