Блуждание во снах

– И куда, интересно, бабочки бесстыжие попрятались? Когда туда шли, они все голышом прятались по кустам. А сейчас, как назло, ни одной не видно, – сокрушался Булкин.

– А зачем они тебе?

– А так… хочу изловить парочку, а там видно будет.

– Их днем мало. Днем они спят.

– А это мы сейчас посмотрим.

– Тебе бы сейчас сачок натуралиста для ловли насекомых, – рассмеялся Владимир, глядя на зловещую физиономию Макара.

– Да, было бы неплохо. Сачок нужен. Большой нужен. Вот бы я накрыл этих голозадых летунов.

К радости румяного купчишки, он увидал в кустах жасмина легкое шевеление. Друзья, не сговариваясь, перешли на шепот и тихонечко приблизились к плотным зарослям. Крупная ладонь Макара одним махом развела кусты.

– Вот они, голубчики! – тихонечко выдохнул Булкин. – Этим и ночи мало. Сластолюбцы.

Прямо на ковре из опавших лепестков жасмина лежала красивая бабочка с головой и телом Венеры. Она широко раскинула полные ноги. На ней, покачиваясь грузным телом, совершал поступательные, быстрые движения какой-то толстый, усатый мотыль с лицом, похожим на автопортрет самого Рембрандта, в молодые годы.

– Пойдем отсюда, – предложил Владимир. Он не хотел вмешиваться в это бесстыдное таинство.

– А вот, фигу! Обождите минуту, – с этими словами Булкин бросился в противоположную сторону дороги.

Кудрявая голова мелькнула пару раз в зарослях, раздалось небольшое кряхтение, а затем и некий удовлетворенный возглас.

– Вот она, родимая! Как ей не быть! И здесь нашлась, – торжествовал Булкин.

В его руках покачивался внушительный веник из крапивы.

– Сейчас я им задам горяченького. Будут знать, как срамиться средь бела дня.

– А может, не стоит? – запротестовал Владимир. – Ну что, они тебе мешают?

Но купчишка уже не слушал его. Он решительно подошел к кусту жасмина, под сенью которого приютилась парочка крылатых любодеев. Сильные руки развели ветки. Через мгновение послышались хлесткие удары, тоненький писк, возмущенные крики, возня. Макар от души отходил по голому заду усатого мотыля и его пышнотелую подругу. Махнев и Травин увидели лишь итог: две корпулентные фигурки, почесываясь, ругаясь и посылая проклятия на голову Булкина, улетали восвояси, тяжело взмахивая короткими желтоватыми, словно у капустницы крыльями. Через мгновение их красные от крапивы зады исчезли в дальних зарослях.

– Летите, летите, маленькие позорники, – кричал им вслед Макар. – Летите прямо к полю с милыми цветочками. Оно еще плохо закусило. Споет вам песенку, а после сожрет.

– Зачем ты так?

– Не спрашивай, друг мой Володя. Зол я нынче. Ох, как зол!

– Пошли, может прогулка тебя развеет.

Незаметно троица подошла к голубым холмам.

– Помнишь ли ты нашу незабвенную, Эсмеральду Ивановну? Где сейчас наша старушка-молодушка. И где ее козы? – улыбнулся Владимир.

– Отчего не помнить? – буркнул Макар. – Память у меня не отшибло, пока я на уроках с Гришкиным и Марией Михайловной болтался. Еще помню, что до всего этого происходило.

Он обратился к Травину, поясняя то, о чем они говорили с Владимиром.

– Родя, можно я так буду тебя называть?

Травин кивнул, с трудом сдерживая радость.

– Родя, тут, видишь, какое дело. Прямо за этим лазоревым холмиком живет одна старая цыганка, она же гадалка и ведьма. То старуха с виду, то молодуха. Есть у нее кот ученый, который вовсе не кот, а цыган хитроумный. И вот, мы с Володей как-то побывали у ведьмы в гостях. Она приняла нас ласково, накормила, напоила, спать уложила. А после в козлов черных обратила.

– Как так?

– А вот так, Родя. Стукнула ладошкой по лбу, мы и заблеяли, да черными козликами на луга поскакали, с беленькими козами пастись.

Владимир усмехался, слушая рассказ Макара.

– Ну, с козами-то ты более дружбу свел, – рассмеялся он.

– Да ладно, ты не очень-то отстал.

Друзья приблизились к голубым холмам. И о чудо! Вдалеке они разглядели пестрый, живой островок. Стоило им присмотреться, как пестрый островок трансформировался в небольшое козье стадо. Только стадо это теперь выглядело иначе. Среди белорунных и тонконогих козочек паслись маленькие, угольно-черные козлята. Их было много. Почти возле каждой белой козы резвилось по одному, а иногда и по двое и трое черных козлят.

– Вот это да! – присвистнул Булкин и почесал кудрявый затылок.

Владимир смеялся так, что едва держался на ногах. Травин тоже улыбался.

– А неплохо ты, монсеньор Козлофф, постарался! Увеличил, так сказать, поголовье в два раза! Когда козлята подрастут, то у Эсмеральды Ивановны будет два стада: белое и черное. Как «день и ночь». Ловко она нас использовала.

Булкин тоже смущенно фыркал.

– А я тебе говорил, что все это нам тогда не снилось… Вот тебе, бабушка, и «Юрьев день»!

– Ну что, навестим нашу старушку?

– Пожалуй, не стоит. Давай, как-нибудь в следующий раз.

– Боишься, что снова козлом обернут?

– Ничего я не боюсь, просто не хочется. Пошли, а?