Бодался телёнок с дубом. Очерки литературной жизни

А Наталья Ивановна никогда не оставляла конспиративных операций, продолжала их даже с отчаянностью. С 1975 и по 1984 на ней держался не только весь наш скрытый почтовый и книжный канал с друзьями в СССР, но и важней: помощь нашего Русского Общественного Фонда в СССР, – и вряд ли без её смелости и находчивости могли бы мы наладить такую полнокровную артерию. (О работе Фонда когда-нибудь кто-нибудь, я надеюсь, напишет подробно.) ГБ изо всех сил следило за ней – и всё никак не поймало.

Н. И. в последние годы болела панкреатитом. В конце августа 1984 она внезапно почувствовала сильные боли, легла в больницу – и через неделю умерла. (Перед смертью успела передать для нас: «Сейчас надо на время замереть!» – видно чувствовала, как грозно сгущалось. Ускользнула из лап – может быть, в последний момент.)

Гебешники в штатском в немалом числе толпились на её похоронах, высматривая. Из них же несколько пришли описывать квартиру под видом «стажёров нотариуса». Двоюродному брату Н. И. на допросе сказали: «Мы всё о ней знаем, давно её пасём, и знаем, где лежала у неё каждая вещь».

Хвастают! Знали, да не всё.

Неуловимая! – ушла от них… И с поздним оскалом лязгали о ней в газетах.

(ДОБАВЛЕНИЕ 1992 года): В апреле 1992 в Москве бюллетень «Совершенно секретно» (№ 4) дал публикацию (повторенную в «Гардиан», 20.4.92, и эхом раскатившуюся на Западе), основанную на добровольном сообщении бывшего ростовского подполковника-чекиста Б. А. Иванова. Он написал свидетельские показания [46]: что в августе 1971 в Новочеркасске агентами КГБ была совершена попытка убить меня (очевидно, уколом яда рицинина – будущий «болгарский зонтик»). Так вот что это было, а не странный «солнечный ожог», как мы с Александром Александровичем тогда думали, да ведь и врачи потом – ни один не смог определить, что за напасть… Теперь и по-новому читается то место в допросе его в КГБ в 1974 (см. [44]), когда гебисты спросили А. А. о нашей совместной поездке на автомобиле, а он с уверенной лёгкостью ответил, что – не состоялась поездка, он только отвёз меня в Москве на вокзал. У чекистов и челюсти, наверно, отвисли от такого наглого отрицания, но – и не могли ж они «поймать» его возражением: «Да мы же за вами по пятам следили в Ростовской области! мы же Солженицына осязали (иглой) в Новочеркасске!»

10. Череда в тени

Когда я писал главный текст этой книги, во многих местах упиралось повествование в кого-то из Невидимок. Я – пометку делал на будущее и – обходил, затирал. Но вот сейчас писал эти девять очерков – и снова повествование задевало ещё новых Невидимок, уже как бы второй череды. И опять я их обходил, теперь уж не для безопасности, а – поворотливей обернуться с сюжетом. Однако эта вторая череда – она ведь тоже поддерживала, укрепляла, несла, да минутами как! В мосту одни ли каменные устои держат? ведь и каждая балка в переплёте. В сети – одни ли узлы? нет, и каждая пронить.

Имя за именем, лицо за лицом припоминая сейчас, думаю со стеснением: а ведь и из них иные приоткрыты сегодня подозрению или доносу, и висит над ними опасность, как надо мной уже нет.

А раньше бы всех вспомнить – Анну Васильевну Исаеву, сотрудницу шарашки Марфино: под страхом кары МГБ и уголовного кодекса она приняла от меня, сохранила 7 лет – и вернула мне в 1956 году мою рукопись «Люби революцию» (без того не собрался б её возобновить) и многочисленные блокнотики далевских выписок, так ценные для меня. Спасибо ей сердечное.