Богач, бедняк

Босиком, в брюках и свитере, Томас осторожно открыл дверь и вышел в коридор, где его ждал Пинки. От Кимболла разило перегаром, но в коридоре было слишком темно, и Том не мог определить, насколько Пинки пьян. Он повел его наверх, мимо каюты, где спали Дуайер и Уэсли, в рубку. Там он взглянул на часы. Четверть третьего.

– Какого черта тебе надо? – раздраженно спросил Томас.

– Я только что из Канна, – сипло сказал Пинки.

– Ну и что? Ты всегда будишь людей, возвращаясь из Канна?

– Ты, приятель, лучше меня послушай. Я в Канне видел твою невестку.

– Ты пьян, Пинки, – брезгливо сказал Томас. – Иди проспись.

– Она в розовых брюках. Чего бы я стал говорить зря? Не настолько я пьян, чтобы не узнать женщину, которую видел целый день. Я еще удивился, подошел к ней, говорю: «А я думал, вы уже на полпути к Портофино». А она говорит: «Нет, ни в какое Портофино мы не добрались, у нас была авария, и нам чертовски хорошо в Антибском порту».

– Она не могла сказать «чертовски хорошо», – заметил Томас, отказываясь верить, что Джин сейчас не у себя в каюте на «Клотильде», а где-то далеко.

– Это я так, для смака, – сказал Пинки. – Но я ее видел.

– А где именно в Канне? – Томасу приходилось сдерживать себя и говорить тихо, чтобы не разбудить остальных.

– В одном заведении со стриптизом, называется «Розовая дверь». Это на улице Бивуак Наполеона. Она сидела в баре с одним громилой. То ли югослав, то ли кто еще. В общем, в габардиновом костюме. Я его и раньше видал в этих краях. Он сутенер. Отсидел срок.

– Черт! Она была пьяная?

– В стельку. Я предложил отвезти ее в Антиб, но она сказала: «Когда надо будет, этот джентльмен довезет меня до дома».

– Подожди здесь. – Томас спустился вниз и прошел через салон в коридор, мимо кают Гретхен и Инид. Оттуда не доносилось ни звука. Когда он приоткрыл дверь в большую каюту, то в щель увидел, что Рудольф спит в пижаме на широкой кровати один.

Томас тихонько закрыл дверь и вернулся к Пинки.

– Ты действительно видел ее.

– Что ты собираешься делать? – спросил Пинки.

– Поеду и привезу ее.

– Хочешь, я поеду с тобой? Там одни головорезы.

– Нет, не надо, – отрицательно покачал головой Томас. От Пинки и в трезвом состоянии было мало толку, а в пьяном тем более. – Спасибо. Иди спать. Увидимся утром. – Пинки начал протестовать, но Том, легонько подталкивая его к сходням, сказал: – Иди, иди, ложись.

Проследив за тем, как Пинки, пошатываясь, спустился на набережную и пошел к «Веге», он ощупал карманы. В бумажнике было немного мелочи. Затем он вернулся в свою каюту, пройдя на цыпочках мимо каюты, где спали Дуайер и Уэсли. И, дотронувшись до плеча Кейт, разбудил ее.

– Только тихо, – сказал он. – Я не хочу перебудить всю яхту. – И он рассказал ей о том, что сообщил Пинки. – Я должен поехать и привезти ее.

– Один?

– Чем меньше людей об этом узнают, тем лучше. Я привезу ее сюда, уложу в постель к мужу, а утром он скажет, что у нее болит голова и ей надо денек полежать, так что никто ни о чем не догадается. Я не хочу, чтобы Уэсли и Дуайер видели ее пьяной.

Помимо всего прочего, ему не хотелось, чтобы Уэсли и Дуайер оказались рядом, если вдруг завяжется драка.

– Я поеду с тобой, – сказала Кейт. Она уже собралась встать с койки, но он толкнул ее обратно.

– А еще я не хочу, чтобы она знала, что ты видела ее пьяной в компании сутенера. Нам ведь надо всю оставшуюся жизнь прожить в дружбе.

– Будь осторожен, хорошо?

– Конечно, не беспокойся, – сказал он и поцеловал ее. – Спи, дорогая.

Любая другая на ее месте подняла бы крик, подумал он, выходя на палубу. Но не Кейт. Он надел туфли, которые всегда снимал, поднявшись по сходням, и сошел на набережную. Ему повезло. В этот момент подъехало такси и высадило пару в вечерних костюмах. Томас сел в такси и сказал:

– На улицу Бивуак Наполеона в Канне.

Ее не было в баре, когда он вошел в «Розовую дверь». И никакого югослава в габардиновом костюме там тоже не было. У стойки несколько мужчин смотрели стриптиз, рядом ошивались две проститутки. За столиком недалеко от входа в компании одной из стриптизерш сидели трое мужчин, вид которых весьма не понравился Томасу. Стриптиз только что начался. Под громкую музыку оркестра рыжеволосая женщина в вечернем платье расхаживала в лучах прожектора, покачивая бедрами и медленно снимая длинную, доходившую почти до плеча перчатку.

Томас заказал виски с содовой. Когда бармен поставил перед ним стакан, он сказал по-английски:

– Я ищу американку, которая недавно была здесь. Шатенка. В розовых брюках. Она была с мужчиной в габардиновом костюме.

– Не видеть никакая американка, – ответил бармен.

Томас положил на стойку сто франков.

– Кажется, начинай вспоминать, – сказал бармен.

Томас положил еще сто франков. Бармен быстро огляделся вокруг. Деньги тут же исчезли. Он взял стакан и начал усердно протирать его. Говорил он, не глядя на Томаса. Оркестр играл очень громко, и можно было не бояться, что кто-нибудь подслушает.