Богдан Хмельницкий

Вуняка: это имя древнего хана половецкого поместило предание в эпохе Хмельницкого.

Говорят, что так назывался начальник одного загона: он, по преданию, был мертвец,

вставший из гроба, имел человеческое лицо, снаружи казался живым существом, но

внутренность его была наполнена гнилыми костями, и это было видно, когда он

раздевался. Он каждый месяц ходил в баню и брал с собою козака, которого потом

убивал, чтоб тот не рассказал, кто он такой... Пришла очередь идти одному козаку,

которого мать была колдунья: она дала сыну пирог, испеченный на молоке груди своей.

Сын предложил чудовищу в бане этот пирог и тот догадался, когда съел его. «Ты ушел

от смерти: я теперь брат твой, потому что мы питались от груди одной матери, но я

погибъ». Названый брат перебежал к полякам, открыл им чтб слышал, и НИолудивый

Буняк погиб в первой стычке. Память о нем до спх пор сохраняется у волынских

поселян. Между Кременцем и Дубном, близ местечка

1)

Рукоп. И. П. Б. разнояз. Г. № б.

2)

Лет. Сам., 12.—Stor delle guer. civil., 36.

3)

Извд. из грод. книг Крем.

4) Лет. Санов., 12.—Памяти, киевск. коми., I, 3, 253.—Рукоп. И, П. Библ. разнояз.

Истор. F. 5.

5)

Latopis. Jerl. 91. Jemiolowsk., 8.

6)

Памяти, киевск. коми., I, 3. 241. т) Рук. И. П. Б. разнояз. F. ,№ 5.

8) О маросс. нар. и запорожц.—De rebus gestis, contra cos., 12. в) Памяти, киевск.

комм., I, 3, 244.

197

Вербы, показывают курган, где будто бы погребен Вуняк. Злые духи гнездятся там,

где только чудовище обитало в жизни. В таких-то фантастических образах перешла к

потомству страшная эпоха восстания Козаков *).

В Червоной Руси восстание народа не могло разыграться так, как в соседнем крае:-

там было средоточие польской военной силы; однако, несмотря на то, и там не могли

удержаться русские люди от участия в борьбе с ляхами. За тридцать верст от самого

Львова, в Камени-Стромиловой взбунтовавшиеся хлопы перебили поляков, замучили

ксендзов, ругались над римскокатолическою святынею. Но польское войско скоро

усмирило мятеж: зачинщики были схвачены и во Львове посажены на кол. «Везде

около Львова,—писал в августе один львовянин,—поляку и жиду опасно проехать по

дороге: стерегут, нападают, убивают, мучат. Вся Русь дышет злобою ко всему

католическому и шляхетскому!» В самом Львове поляки и иудеи трусили, особенно

заметив, что православные делают сходки по церквам и укромным местам, на

предместьях. Оглашено было, чтоб мещане не выезжали из Львова из опасения, чтоб

их не били хлопы 2).

Когда Нодоль, Волынь и западная Украина подвергались смутам и ярости народной,

в левобережной Украине и в Северской Земле поднялся народ. Из ополчений

левобережной Украины наделало больше всего шуму нежпнское ополчение, под

начальством Шумейка. Проходя воорузкенно восточные страны нынешней Полтавской

губернии, еще в мае, они встретили в Рашевке под Гадячем другое ополчение,

подобное нежинскому, собравшееся подавать помощь Хмельницкому, который в то

время еще только шел на Потоцкого. Рашевцы подумали, что это литовское войско идет

на Хмельницкого, бросились на передния сотни незкииского полка и рассеяли их, а

сами, соединясь с другими отрядами своего ополчения, спешили за Днепр. Нежинцы

подумали, что в этой стороне русские держали сторону поляков и начали делать

кривды людям, по выражению летописца; разоряя села, они шли до самого Днепра. В

селе Максимовке нагнали они рашевское ополчение и так разбили, что редкий из него

успел уйти на Днепр. Они узнали уже свою ошибку под Кодаком, который принялись

тотчас осаждать 3).

Кодацкий комендант Гродзицкий напрасно писал к гетману, моля о спасении:

прежде чем письмо могло дойти до Потоцкого, он был уже в плену. Кодак был держан в

осаде несколько недель: наконец, когда исозаки поделали мины, Гродзицкий,

лишенный всякой надежды, сдался и); козаки, вопреки обыкновенному своему зверству,

проводили в целости коменданта со всеми его пожитками и жолнеров, связанных

веревками, в Чигирин, и там уже ограбили; а потом Хмельницкий отпустил

Гродзицкого в Польшу °)-

В Киеве восстали зкители, когда только Хмельницкий одержал корсунскую победу;

мещане выгоняли шляхту, преследовали католических священ-

Ч Gesch. der Ukraine . Engel, 156.

2)

Рук. II. П. Б. разнояз. F. № 5.

3)

Летоп. Сам., 13.

4)

Паи. киевск. коым., I, 3, 22,—Histor. ае. exc. Wlad., IV; 32.

5)

Летоп. Самов., 13.

198

ников и ожидали Хмельницкого, который должен был ехать в столицу, как

освободитель. Шляхта в Киеве, однако, оставалась долго, скрываясь в стенах

Печерского и других русских монастырей; по временам ободренные тишиною в городе,

дворяне осмеливались свободно ходить по городу, избегая только пьяных скопищ;

вместе с ними выглядывали католические духовные и иудеи и, наконец, все заплатили

дорого за свою смелость. В декабре, ночыо с 11-го по 14-е число, православные

мещане, подстрекаемые некоторыми духовными, врывались в дома, где подозревали

укрытых дворян, многих вытаскивали и топили; между ними погибло и несколько

десятков особ женского пола. После этого шляхтичи опять прятались по монастырям х).

Возстание народное отозвалось и в Белой Руси. „Первый, принесший в Белую Русь