Богдан Хмельницкий

нравилось. Второй панъ—князь Вишневецкий; когда, по разгроме кварцяного войска,

мы хотели воротиться па обычное место на Запорожье, он, не знаем по собственной ли

злобе или по совету других панов, нападал на нас с своим войском, хватал Козаков и

наших духовных, сажал на кол, буравил глаза и мучил их другими способами. Защищая

свою жизнь, мы, рады не рады, должны были двинуться с войсками нашими и давать

ему отпор, потому что с одной стороны паны коммиссары Речи-Посполнтой присылали

нам миролюбивые письма, с другой—на нас шло войско. Преследуя князя

Вишневецкого, мы достигли Замостья, получив верное известие, что князь

Вишневецкий собирается воевать с нами. Эти два пана всему причиною. Они своею

алчностью и необузданностью чуть не до конца разорили землю. Князь Вишневецкий

был у нас в руках за Днепром,

Ч Акты Южн. и Запади. Росс., Ш, 284,

247

но ии его выпустили в целости, надеясь на его дружелюбие. Теперь мы посылаем к

вам его милость ксендза Мокрского, каноника, который засвидетельствует, как я

трудился, желая оставаться попрежнему верным слугою Речи-Носполитой. Просим

отпустить нам невольное прегрешение: сам Бог свидетель, что не мы виною. Просим

не одобрить тех панов, которые всему злу причиною. Если же вы, милостивые паны,

окажете нам какую-нибудь немилость и неблаговоление и не удержите виновников

войны, то мы поймешь это так, что ви не желаете иметь нас своими слугами, а это

причинит нам великую скорбь. Ожидаем ответа чрез того лсе ксендза каноника

Мокрского, а затем остаемся попрежнему верными слугами вашими» 1).

Избирательный сейм не был на этот раз так бурен и мятезкен, как обыкновенно

случалось. Правда, с 6 октября по 17 ноября время проходило напрасно в толках о

средствах защиты, о частных правах и разных формальностях, хотя Кисель еще 10

октября представлял, что единственное средство утишить возникшие междоусобия—

как можно скорее выбрать короля. «У этих хлопов, — говорил он, — ничего не значит

величие республики.— А що то есть Речь-Посполита? мы сами Речь-Посполита, але

король—тб у нас пан!—Хмельницкий в письмах своих ко мне и другим лицам не хочет

и знать, будет ли Речь-Посполитая именовать его гетманом. Он пишется гетманом

войска его королевского величества. Король у них, хлопов, что-то божественное» 2). По

мере того, как узнавали об успехах Хмельницкого, очевидная опасность заставляла

думать о скорейшем избрании главы государства. Сначала входила в силу партии

Ракочи, седмиградского князя. Иеремия Вишневецкий был за него и приводил в

доказательство, что венгерцы во всем похозки на поляков, и в нравах, и в образе жизни,

а потому с ними должны соединиться; одно только препятствовало Ракочи быть

польским королем, он был не католик; но полякам памятен был пример Стефана

Батория и многозначительные слова Сигизмунда III, который говорил, что для польской

короны мозисно сделаться не только католиком, но дазке иезуитом. Эта партия, однако,

не была многочисленна; притом зке тогдашний седмиградский князь Стефан Ракочи в

то самое время умер, оставив наследником сына Георгия. Другая партия хотела

оставить польский престол в роде Вазы, следуя совету духовных, из которых один,

Стефан Вышга, пред самым началом сейма произнес проповедь и привел в ней кстати

текст из книги Царств: «изберите себе царя из сыновей господина вашего, того,

который вам понравится, и посадите его на отцовский тронъ».

Два сына Сигизмунда, Карл и Казимир, оба находившиеся в духовном звании, были

кандидатами. Во время сейма один сидел в Непорентах, а другой в Яблонной, и оба

действовали через панов своих коммиссаров на сейме. Козацкие коммиссары сильно

стояли за Казимира; его стороны дерзкался и Оссолинский. За Казимира старались

посланник императора, французский двор и шведская королева Христина 3). Говорят,

что Оссолинский решил дело: он убедил Карла добровольно отказаться от своих

претензий, представляя ему,

') Акты Южн. и Заиг. Росс., Ш, 286. Рукоп. вшгенская.

*) Jak. МисЬаИ., 238.

3) Stor. delle guer. СИУ., 60—51.—А. Ю. п 3. Р., III, 286.

248

что в противном случае отечество испытает ужасные беспорядки, когда

Хмельницкий готов будет воевать за Казимира. Карл отказался; а Ян Казимир 17

ноября был избран королем, несмотря на то, что, быв королевичем, вступил в

иезуитский орден и получил от папы кардинальскую шапку,—несмотря даже и па то,

что не все желали видеть его королем и многие имели о нем дурное мнение 1). Но у

ляхов, хотя их и большое скопление было в Варшаве, были заячьи уши, говорит

летописец русский: такой страх ими овладел, что как послышат треск сухого дерева,

так готовы без памяти бежать к Гданску, и сквозь сон не один тогда кричал: .

«Хмельницкий идет!» Оттого они все только и думали, как бы примириться с грозным

победителем, и согласились на избрание Яна Казимира преимущественно для того,

чтоб угодить козакам и избавиться от дальнейших разорений 2). Едва только

большинство стало наклоняться в пользу Яна Казимира, паны тотчас послали к

Хмельницкому ксендза Ансельма с известием.

Хмельницкий очень был доволен.

«Того только я и ждал,—сказал он,—чтоб было к кому прибегнуть ' в тяжких