Богдан Хмельницкий

новые полки, то уничтожались, то два полка соединялись в один полк; нередко

изменялись их названия.

2) Летоп. Самов., 14,—Памяти, киевск. коми., I, 446—449.—Iiistor. belli cosac. polon,,

100,—Histor. pan. Jan. Kaz., I, 89.

IS*

276

отъезда коммиссаров шляхтичи и римско-католические духовные находили там

убежище, охраняемые козацкою стражею, но приказанию Хмельницкого; но когда

перемирие окончилось, толпы удальцов, мещан и окрестных поселян, называвшихся

тогда все без различия козаками, собрались в городе с целью докончить врагов. Какой-

то плотник, киевский мещанин, Полегенький, прошлый год бывший в козацком войске,

взял над ними начальство. По его замыслу, удальцы окружили город со всех сторон,

чтоб не дать лсертвам убежать; другие с яростью бегали по улицам; пойманных

умерщвляли с поруганиями и насмешками. Сто тринадцать человек с торжеством

повели на Днепр и сбрасывали с лодок для забавы. Не было пощады ни женам их, ни

грудным младенцам; напрасно некоторые думали укрыться в домах православных:

убийцы провозгласили, что всякий мещанин, укрывший врага, подвергнется смерти,

как изменник; испуганные мещане выталкивали обреченных народному мщению на

улицу. Спаслись только те, которые успели вбежать в русские монастыри. На пороге

вековой святыни Киева угасало неутолимое бешенство ожесточенных мстителей. Зато

не удержала их святыня римскокатолическая: они ограбили и разорили оставшиеся

церкви и монастыри и перебили монахов. Такое неистовство продолжалось три дня, и с

этих кровавых дней Киев навсегда освободился от власти католичества над восточным

православием, польской народности над русскою 1).

Хмельницкий выступил из Чигирина и шел медленно; охотники со всех сторон

приставали к его войску; он ожидал хана. Ислам-Гирей все еще не получал от поляков

дани, и султанский двор, не допустив Ракочи содействовать козакам (потому что

Ракочи, усилившись, искал бы возможности отрешиться от всякой ленной зависимости

в отношении Турции 2), разрешил войну хану; время было самое удобное потрясти и

ограбить Польшу. В июне крымский хан соединился с Хмельницким на Чорном Шляху

за Животовом. В его ополчении были и крымские горцы, жители роскошного южного

берега, отличные стрелки из лука, в пестрых рубашках, с колчанами за плечами; и

степные ногаи, в вывороченных наверх шерстью тулупах, в огромных меховых шапках,

питавшиеся, как предки их при Батые, кониною, согретою под седлом; и буджацкие

татары, приводившие в изумление своею быстротою и знанием безграничной и

бесприметной степи, способные жить в воде несколько времени, словно рыбы,

сносившие' с удивительным терпением жар и холод и, наконец, отдаленные черкесы

пятигорские—гости новые для украинцев, которые замечали в их выпуклых глазах и

закрученном за ухо чубе что-то родственное; явились, но зову Хмельницкого, и донцы,

связанные с украинскими козаками узами веры и племени и образом жизни. Вся

степная удаль юга России грянула в Украину, почуяв, что Польской Короне угрожает

гибель и для всех будет пожива1. Турецкий визирь прислал к Хмельницкому, по

данному обещанию, шесть тысяч румелийцев. Выли в козацком войске даже цыгане.

Это войско было столь велико, что, по выражению польского историка, подобного

Европа не видывала со времен Тамерлана 3).

Ч Latop. Jerl., 97.

2)

Stor. delle guer. civ., 104.

3)

Belli scyth. cosac., 36.

277

Никто не просил жалованья вперед; каждый без торга шел пробовать счастья. Мало

было порядка и устройства, зато сильная охота к битвам н к поживе. Когда поляки

услышали, что на них идет такая армия и уже приближается к Волыни, то, по словам

русского летописца, такой страх напал на них, что они думали тогда же о бегстве, и

самые храбрейшие, которые, сидя за вином в корчмах, разбивали Александров

Македонских, побледнели и опустили руки *).

1)

Нстор. о през. бр.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

Польский лагерь под Збаражем. — Голод.—Подвиги Вишневецкого.—

Стомпковский.— Поход короля.—Посполитое рушенье.—Назначение нового козацкого

гетмана.—Зборов-

ское сражение.

Стоя под Константиновом, польские предводители собрали совет. Было два мнения

относительно избрания места для встречи неприятеля. Одни, представителем которых

был Остророг, советовали стать ближе к Каменцу, чтоб защищать зту важную крепость,

да и самим иметь из неё продовольствие: притом носились слухи, что Хмельницкий

направляет путь на Каменец. Другие говорили: «Неблагоразумно покидать Волынь,

когда она взбунтовалась; неприятельская сила ударит на нее, в надежде найти

союзников в здешнем простом народе. Когда мы будем беречь Каменец, козаки, через

Волынь, вторгнутся в средину государства». А между тем, трусы разбегались, под

предлогом неполучения жалованья. Оставалось решиться на что-нибудь. Решили, по

совету Фирлея, стать под крепким городом Збаражем. В пользу этого располагала

надежда соединиться с Вишневецким, который тогда стоял под этим городом. Славное

имя его возбуждало бодрость, а польское войско находилось в беспорядке 1).

Невнимание, оказанное князю на сейме, лишение региментарского достоинства,

невыгодное о нем мнение короля и придворной партии оскорбили до крайности