Богдан Хмельницкий

этом войске, чем у Тамерлана 3). Прибыл хан с пышностью азиатского владыки,

противоположною простоте его союзника, козацкого вождя. Хмельницкий с знатными

татарами объезжал ряды своих воинов и, поглядывая на польские недоконченные

окопы, гордо покрикивал: «справимо теперь бенкёт ляхам!» Возвратившись к хану, он

говорил, что есть надежда заночевать в польском обозе 4).

Крики, насмешки и похвалки козацкие отзывались в ушах встревоженных

шляхтичей. Польское войско, окружаемое неприятельскою силою, не могло ждать ни

откуда себе подмоги. Ляндскоронский писал в те дни, что надобно признать

сумасшедшим того, кто бы на помочь полякам решился приблизиться к Збаражу с

какими-нибудь сотнями или даже немногими тысячами в виду такого громадного

враждебного полчища 5). Осадное положение не было в духе польской тактики.

«Поляки,—говорили тогда в обозе,—храбро и бодро сражаются на просторе, но не в

силах выдерживать тесноты и непрестанного нападения». Обыкновенно в таких

случаях поляки бежали, сами себя обманывая тем, что это делается с целью избрать

удобнейшее место для сражения; теперь нельзя было думать о бегстве куда-нибудь

далеко; все пути были заняты козаками и татарами.

Предводители ободряли унылых, а особенно Иеремия. В ту самую ночь, когда огни

в появившемся козацком таборе казались издали необозримою громадою светил на

звездном небе и гул сотен тысяч голосов раздавался, производя ужас (29 июня с пяти,

на субб.), князь Иеремея устроил пир в Збаражском замке: там заблистали веселыми

огнями все окна, гремели пушечные выстрелы, когда князь угощал панов, предлагал

тост за короля и шляхетство, и раздавал своим приближенным наставления, какими они

должны были поутру ободрять войско ®).

«Чем в большей мы опасности, тем более для нас славы,'—говорил он,—-пусть

ваша маленькая горсть заставит неприятелей завидовать: «ай да поляки!—скажут они:

—неустрашимый народ!» Когда, исполняя поручение

') Diar. wojn. р. Zbaraz. Star. polskie., I, 252.

2)

Pam. о wojn. kozac. za Ckm., 35—Woyn. doni., 57.

3)

Histor. belli cosae. polon., 100.

4)

Histor. pan. Jan. Kaz., 55.

5) Kubala, I, 111. Ссылка на рувоп. библ. Оссолинск. № 225.

6) Kubala, I, 113. Сс. на рук. библ. Осс. № 189.

283

Вишневецкого, его адъютанты разъезжали по обозу и произносили одобрительные

речи, жолнеры отвечали:

«Хорошо показывать храбрость в ноле, теперь иное дело, когда неприятель окружил

нас со всех сторонъ».

«А разве поляки,—говорили ободрители, — только на конях молодцы? Да ведь

тогда коню геройские дела приписать надобно, а не воину. И поле, и валъ—все одной

Виллоны работы. Много чести победить на поле, а еще более славы храбрым рыцарям

защищаться в окопах. Отцы наши в стенах московских два года бились и не поддались;

они же так отличались, овладев чужим; а нам надобно показать то же для вечной славы

народу нашему за спасение родины» 1).

Вечером в субботу духовные обходили обоз с св. дарами; всю ночь с субботы на

воскресенье после того провели жолнеры в молитве 2).

На другой день, в воскресенье, 1-го июля (11-го июля н. ст.), Хмельницкий пустил

татар и Козаков на дивизию Фирлея; он направлял их на те места польского обоза, где

не были еще выведены окопы. Сражение происходило с полудня до сумерек. Сначала

поляки отбили первый напор; но когда Хмельницкий приказал ударить из тридцати

пушек, которых у него было семьдесят, а татары пустили в обоз дождь стрел, поляки

опять начали молиться и ободряли себя религиозными процессиями а).

В понедельник, 2-го июля (12-го июля н. ст.), Хмельницкий послал Козаков

Гадячского полка на правую сторону; там было озеро—и окопы вовсе не деланы.

Полком командовал Вурляй, богатырь; отличался он на Черном море, завоевал Синоп,

задавал страх самому Цареграду. С этой стороны обоз защищала венгерская пехота; она

не выдержала козацкого натиска и обратилась назад. Козаки вторглись в обоз. Тем

временем татары бросились огромною толпою на Фирлея: поляки потеряли дух.

«Нам невозможно сражаться с таким множеством неприятелей, надобно бежать и

запереться в збаражском замке!» кричала толпа.

«Чорт побери!—восклицал Вишневецкий:—разве вам хочется, чтоб козаки

вытаскивали вас за ноги из замка и рубили головы? Да уж если погибать, то лучше в

ноле! Гей, братья! кому из вас со мною умпрать любо? Пойдемте на эту сволочь: утрем

им нос!»

Князь бросился с отважными; инженер Нршиемский заворотил бегущую

венгерскую пехоту. Козаков выгнали из окопов, потом притиснули к пруду: многие

потонули. Погиб Вурляй. Увидев неудачу своих, полковник Морозенко кинулся на

помощь гадячанам, но его смяли, и он сам, пошатнувшись на коне, едва было не

попался в плен. Сеча была отчаянная. Жестоко напирали козаки, упорно стояли поляки,

ободряемые Вишневецким. рассказывают, что долго тогда враги спорили за раненого

дворянина, который, с оторванною ногою, переходил то в руки своих, то в руки

Козаков. Наконец, товарищи отстояли его и отнесли умирать в кругу своих. После

такого неудач-

Ч Annal. Polon. Clim., I, 120—Histor. pan. Jan. Kaz., I, 57.—Раш. do pati. Zygnt. III,

WJad. IV i Jan. Kaz., II, 66.

4 Dyar. wojn. p Zbar. Star. pols., I, 253.

3)