Богдан Хмельницкий

Woyna doni., 58,— Dyar. wojn. p. Zbar., ibid. Kubala, I, 169.

284

ного нападения, говорят польские летописцы, хан был недоволен Хмельницким,

который пред тем говорил ему о возможности скоро заночевать в польском обозе *).

С этих пор Хмельницкий решился обложить поляков, томить беспрерывною

пальбою, морить голодом и довести до крайнего положения 2). Он приказал насыпать

вокруг польского обоза вал выше неприятельского и поставить на него пушки; все

было готово в одну ночь, потому что было кому работать. Утром 3-го июля, во вторник

(13-го июля н. ст.), ударили на поляков из пушек с разных сторон, и «разъяренное

хлопство, — говорит очевидец,—лезло как смола, а татарские стрелы, летая в разных

направлениях, затмевали солнечный светъ» “).

К вечеру прекратилось нападение. 7-го июля (17-го п. с.) козаки и татары учинили

жестокий приступ, напирая па ту часть обоза, где стоял Вишневецкий. Они изготовили

тогда четырнадцать гуляй-городып; вишневцы не только отразили неприятельский

приступ, но овладели всеми гуляй-городынами и сожгли их въ

виду

неприятелей. 8-го июля поляки сообразили, что

ихъ

окопы проведены былислишкомъ широко; у них на лицо набиралось

всей

военной силы только тысяч десять, а в бой разом становилось только не более

шести; стали паны между собою спорить, а после споров и взаимных укоров решили

копать другие окопы внутри прелших. 9-го июля окопы новые были почти готовы; стан

подвинулся в правую сторону к озеру и блилсе к городу Збаражу; левая

сторона,

куда особенно напирали неприятели,

была

покинута. Внутриновых окоповъ

был распололсен ряд телег, связанныхъ

вместе и слулсил своего рода второю обороною. 10-го июля (20-го н. ст.) польское

войско вступило в эти окопы, а лишних лошадей выгнали прочь по совету

Вишневецкого. Но едва только поляки вступили в новые окопы, козаки бросились за

ними, насыпали также окопы еще выше польских, и опять начали палить в польский

обоз. Поляки, лселая закрыться от неприятельской пальбы, беспрестанно повышали

свои окопы, но вслед затем у Козаков пред самым польским обозом выказывался такой

огромный вал, что и собаку можно застрелить с него, говорит очевидец. Таким

образом, днем и ночью козаки не давали покою неприятелю; одни из них повышали

свои окопы и проводили новые их линии, приближаясь к польскому обозу, другие

палили в польский обоз, в котором им видны были все двюкения. Нули летали как

град: пальцем нельзя было сунуть в пустое место, говорит очевидец *). Паны разобрали

свои шатры, отвязали знамена и закрывались от неприятеля, а когда такой род защиты

оказался недостаточным, они принялись окапывать себя и лошадей землею; калсдый

вырывал себе нору и сидел в ней, как крот, по собственному их выралсению; а когда,

наскучив мучительным без-

') Annal. Polon. Clim., I, 222.—Рат. do pan. Zygm. III, Wlad. IV i Jan. Kaz., II, 67.—Jak.

Michalowsk. xiega pami§tn. 450.

J) Истор. о през. бр.—О том, что случ. в Укр., 9.-—Кратк. опис. о козац. малор. пар.,

28.

3)

Dyar. wojn. р. Zbaraz. Star. pols., I, 266,—Woyna dom., 69.

“) Dyar. wojn. p. Zbaraz. Star. pols., I, 257—260.—Stor. delle guer. civ., 146. Jak

Michalowsk. xiega pamietn., 460.

285

действием, они выскакивали из своих логовищ па сражение, то вместо неприятелей,

в дыму и туче стрел, били друг друга. В эти дни. по совету Вишневецкого, поляки

начали рыть в средине своего обоза еще теснейшие окопы, уж под городом, и даже в

городе, близ замка; мещане збаражские и хлопы волею-неволею работали вместе с

жолнерами. Оставив у старых окопов по пятнадцати человек из каждой хоругви,

поляки бросились в новые окопы; но не ушли они половину пути, как козаки обратили

в бегство сторожу, погнались за уходящими и перебили множество жолнеров, не

успевших вскочить в новые окопы: козаки овладели покинутыми польскими окопами и

стали тотчас повышать их; чрез три часа козацкие окопы были выше польских и опять

началась утомительная для поляков пальба *)• Козаки, между прочим пускали в

польский обоз из своих пушек зажженные нитяные клубки. Либо они хотели зажечь

обоз, либо думали околдовать поляков, говорит современный дневник, по козацкия

чародейства не вредили полякам: ксендзы разрушали их действия своими

экзорцизмами. Подсылали козаки двух молодцов городских, передавшихся к ним,

поручая поджечь город, но эти поджигатели сами попались в плен. Пытались козаки

навести воду из озера и затопить польский таборъ—и это не удалось 2).

Потом Хмельницкий прибегнул к новому способу: он приказал копать мины, чтобы

подземным путем провести Козаков в средину польского лагеря; но польские инженеры

заблаговременно открыли хитрость; заметив, что вдруг прекратилось нападение с вала,

они стали догадываться, ставили на землю мисы с водою и клали бубны. Догадка

оправдалась: вода в мисах волновалась, а бубны издавали звук на тех местах, под

которыми проводились подкопы. Тогда поляки, в свою очередь, начали рыть

контрмины и достигли до Козаков 3). «Такова-то жестокость человеческая, —

восклицает польский историк,—мало места им было на земле воевать: стали еще и под

землею! Напрасно мудрые ищут ада in centro terrae; в Украине — там настоящий ад