Богдан Хмельницкий

страхе говорили: «Хмельницкий нас побьет, когда будем стоять за панов!» Шляхтичей,

вдобавок, пугали слухи о кончине короля 2). Видали разные предзнаменования и

приметы будущего несчастия; толковали о затмении солнца, случившемся в день

страстного пятка, о необычайной комете, которая в продолжение двенадцати дней

устрашала народ своею метлообразною формою; а между тем, пример предводителей

действовал на подчиненных: второстепенные начальники также, подобно гетманам,

соперничали и ссорились между собою 3).

В таком положении было польское войско, когда явился Хмельницкий, 15-го мая, в

понедельник 4). Пыль от идущего войска была так велика, что поляки думали, что

неприятеля тысяч сто, а в самом деле Козаков было пятнадцать тысяч ь). Тогда-то,

говорит народная дума, вскрикнул Хмельницкий, батько козацкий: эй, друзья-молодцы,

братья-козаки запорожцы, принимайтесь, да хорошенько, начнемте с ляхами варить

пиво; лядский солод, козацкая вода; лядские дрова, козацкие труды!

Татары первые бросились на левое крыло поляков, которым командовал

Одрживольский. Несколько раз отступали шляхтичи и снова напирали на татар. В

полдень сам Тугай-бей, известный полякам своим богатырством, проехал мимо

польского обоза, пренебрегая выстрелами с польских шанцев. Потоцкий не приказывал

вступать в жаркое дело. Перед солнечным закатом враги разошлись.

Поляки взяли в плен девять татар и одного козака, который, как оказалось, был бут

(переводчик, или толмач); он под пыткой сказал, что татар у них 47.000, а Козаков

более 15.000 (по одному известию 20.000) 6), но скоро придет сам хан с огромною

ордою. Потоцкий приказал отрубить голову ему и пленным татарам 7).

Тогда Хмельницкий отошел, расположил свое войско на возвышенности в виде

полумесяца и показывал вид, будто хочет атаковать польский обоз всеми силами 8), а

между тем задумал иным средством уничтожить врагов. Он выбрал расторопного и

умного козака Микиту Галагана, научил чтб ему делать и говорить, и послал

прокрадываться к польскому лагерю так, чтоб его заметили 9). Предвидя, что

задуманный план удастся, козацкий предводи-

*) Истор. о през. бр.—Летоп. Велич., I, 66.

2)

Annal. Polon. Clim., I, 36.

3)

Retat. о bitwie р. Korsun.—Рукоп. И. П. Б. разнояз. F. Л'» 5.

4)

Истор. о през. бр.

5)

Летоп. Велич., I, 67.

6)

Jemiolowski, 3.

7)

Рук. И. П. Б. Hist. pol. f. 33.

8)

Wojna dom. И. I, 8.

Истор. о през. бр.

169

тель тогда же послал Козаков Корсунского полка, под начальством Кривоноса, с

татарами, чрез близлежавшую гору, и приказал, чтоб они зашли в березовый лес,

находившийся неподалеку от селения Гроховцы, в неровном месте. Это урочище

называли поселяне Крутою-Балкою J). Хмельницкий приказал нарубить в лесу деревьев

на пути полякам и перекопать дорогу глубоким рвом вдоль узкой долины, засесть в

чащах и поставить орудия 2).

Микита стал пробираться мимо польских окопов; его поймали и привели к

предводителю 3); после пытки огнем, обыкновенного тогда обряда, козак начал так

говорить на вопросы о числе своего войска:

«Нашим счета я не знаю, да и знать трудно, потому что с каждым часом их

становится более, а татар с Тугай-беем тысяч пятьдесят, да еще хан стоит неподалеку с

ордою и скоро будет здесь» 4).

Когда услышали паны эту весть,—говорит русский летописец,—то такой страх

напал на них, что и сами они приуныли, и руки у них опустились, и весь разум от них

отступил 5). Распространился слух, что козаки отводят воду из-под Стеблова за милю от

Корсуна 6).

Совет панов был до крайности несогласен. Многие держались той мысли, что

следует бежать как можно скорее. Сам Потоцкий, столь гордый, столь самонадеянный,

теперь был в пугливом расположении духа 7).

«С малым числом нашего войска,—говорил он,—нельзя думать о продолжительной

битве. Если придут свежия татарские силы и обложат нас, то где мы возьмем пищу? Да

еслиб мы и успели победить Хмельницкого, то что из этого? Гнездо мятежа плодовито

в Украине. Еслиб мы были сторукие гиганты, то и тогда бы не совладели с Русью, этою

гидрою, у которой, вместо одной срубленной головы, выростут десять. Полезнее будет

для Речи-Посполитой, если мы сохраним войско до того времени, когда можно будет

успеть; а если мы погубим войско наше, то великая беда станется для Речи-

Посполитой».

Калиновский не изменял своей обыкновенной отваге, тем более, что мог

противоречить Потоцкому.

«Правда,—говорил он,—мы можем быть лишены съестного, но это потому, что

приказано сжечь местечко Корсун без нужды; теперь самое лучшее, на что можем

решиться—выйти в открытое поле, броситься всеми силами на неприятеля и одним

ударом сломить его. Но важнее всего не медлить на советах, пока не отняли у лошадей

иастбшц, а иначе, без конницы, заберут нас как птицъ».

Потоцкий говорил:

«Войско наше пало духом, да еще, к тому, изнемогает от недавняго

9 Летоп. Самов., 10. — Истор. о през. бр.—Annal. Роиоп. СИш., I, 37.—Памяти,

киевск. коми., I, 3, 75.—Сборн. укр. песен Максим.—Народи, дума, 70.

2)

Rei. Maszk. Zbior. pam. о dawn. Polsce, V, 66.

3)

Истор. о през. бр.

4)

Ibid.

5)

Ibid.

6)

Рук. И. П. Б. Hist. Pol. F., 33.

’) Relat. о bitwie p. Korsun. (Рукоп.).

170