Богини Пушкина. От «златой весны» до «поздней осени»

Лиза в городе жила
С дочкой Долинькой;
Лиза в городе слыла
Лизой голенькой.
У австрийского посла
Нынче Лиза в grand gala;
Не по-прежнему мила,
Но по-прежнему гола.

Верно, какие-то отзвуки светских злословий долетали и до ушей Елизаветы Михайловна. Принимала ли она их близко к сердцу или по доброте своей прощала обидчикам? Слишком много пришлось ей самой претерпеть в жизни, чтобы снисходительно и великодушно относиться к людским слабостям…

Ей не довелось, по счастью, знать, что и обожаемый ею Пушкин также подсмеивался над ней. Вот в пору своей «детородной» Болдинской осени, беспокоясь о судьбе Елизаветы Хитрово, – в России буйствует холера, – поэт вопрошает Петра Вяземского: «Кстати: о Лизе голенькой не имею никакого известия». А незадолго до свадьбы сообщает Петру Андреевичу: «Лиза голенькая пишет мне отчаянное политическое письмо». В другом послании делится с приятелем планами об издании журнала «с помощью Божией и Лизы голенькой».

Елизавета Михайловна Хитрово – дочь генерал-фельдмаршала Кутузова, светлейшего князя Смоленского. Третья и самая любимая его дочь. Вдова героя Аустерлица флигель-адъютанта, штабс-капитана графа Фердинанда (на русский манер – Фёдора) Тизенгаузена, павшего молодым на поле брани. Михаил Илларионович восхищался своим зятем-героем и горевал о его ранней смерти. Ещё прежде он писал своей «дорогой Лизе»: «Ежели быть у меня сыну, то не хотел бы иметь другого как Фердинанд».

(К слову, героизм графа вдохновил Льва Толстого: подвиг Фердинанда Тизенгаузена, когда тот со знаменем в руках повел в атаку дрогнувший батальон и был смертельно ранен, повторяет герой романа «Война и мир» князь Андрей Болконский.)

Елизавета Тизенгаузен, оставшись вдовой в двадцать два года, страдала безмерно: горю её, казалось, не было предела. Мыслила даже самовольно расстаться с жизнью, и отцу, будущему спасителю России, приходилось спасать любимую дочь. «Лизанька, мой друг сердечный, у тебя детки маленькие, я лучший твой друг и матушка; побереги себя для них», – заклинал он свою бедную Лизу.

От того недолгого брака остались две дочери: Екатерина и Дарья – Долли – её светское и домашнее имя. Через шесть лет вдовства Елизавета Михайловна вышла замуж за генерал-майора Николая Фёдоровича Хитрово и в 1815 году уехала с ним в Италию, где тот был назначен русским поверенным в делах во Флоренции. После смерти второго супруга Елизавета Хитрово ещё несколько лет жила в Италии с двумя дочерьми – их называли «любезным Трио», – а затем возвратилась в Россию, в Петербург. Отсюда и «Южная ласточка» – ласточки ведь всегда возвращаются домой.

Дочь Елизаветы Михайловны Долли, шестнадцатилетняя красавица, в Италии вышла замуж за австрийского посланника при Королевстве обеих Сицилий в Неаполе графа Луи-Шарля Фикельмона. В 1829 году зять Елизаветы Хитрово граф Фикельмон получил пост австрийского посланника в Петербурге. В великолепном посольском особняке на Дворцовой набережной, где проходили дипломатические рауты и великосветские салоны, Елизавета Михайловна имела счастье видеть поэта, говорить с ним, втайне любить его. Быть может, безо всякой на то надежды. Кто знает?..

Сёстры: графини Долли Фикельмон и Екатерина Тизенгаузен на фоне Везувия. Художник А. Брюллов. 1825 г.

«Рассчитывайте на меня на жизнь и на смерть, располагайте мною во всем без стеснения». Элиза – так она подписывала письма Пушкину.

И то были не просто слова. «Друзей своих любить не мудрено, – размышлял князь Вяземский, – но в ней (Елизавете Хитрово) дружба возвышалась до степени доблести. Где и когда нужно было, она за них ратовала, отстаивала их, не жалея себя, не опасаясь за себя неблагоприятных последствий, личных пожертвований от ярой битвы не за себя, а за другого».

Елизавета Хитрово и в молодости не слыла красавицей. «Она скорее некрасива, чем красива, но очень романтически настроена, не мажется, в моде, хорошо играет трагедию и горюет о своём первом муже, покойном графе Тизенгаузене… а также о своем славном старике отце Кутузове», – вспоминал один из гостей из числа тех, кого так радушно принимали в доме Елизаветы Михайловны во Флоренции.

А эти ироничные, хоть и благодушные строки принадлежат фрейлине Александре Россет: «Первый танцевальный вечер был у Элизы Хитровой. Она приехала из-за границы с дочерью графиней Тизенгаузен, за которую будто сватался Прусский Король. Элиза гнусавила, была в белом платье очень декольте; её пухленькие плечи вылезали из платья; на указательном пальце она носила Георгиевскую ленту и часы фельдмаршала Кутузова… Пушкин был на этом вечере и стоял в уголке за другими кавалерами… Элиза вошла в гостиную, грациозно легла на кушетку и позвала Пушкина». Действие то, как указывала Александра Осиповна, происходило в конце 1828 года.