Богини Пушкина. От «златой весны» до «поздней осени»

«Она (Елизавета Хитрово) никогда не была красавицей, – повествует граф Владимир Соллогуб, – но имела сонмище поклонников, хотя молва никогда и никого не могла назвать избранником, что в те времена была большая редкость. Елизавета Михайловна не отличалась особенным умом, но обладала в высшей степени светскостью, приветливостью самой изысканной и той особенной всепрощающей добротой, которая только и встречается в настоящих больших барынях».

Елизавета Михайловна Хитрово.

Рисунок А.С. Пушкина. Август – сентябрь 1828 г.

В салоне Хитрово, «самом оживлённом и самом эклектическом», продолжает мемуарист, «кроме представителей большого света, ежедневно можно было встретить Жуковского, Пушкина, Гоголя, Нелединского-Мелецкого и двух-трёх других тогдашних модных литераторов». А в спальне хозяйки салона, где она поздними утрами, ещё нежась в постели, принимала избранных гостей, имелась именная мебель: любимое «кресло Пушкина», «диван Жуковского», «стул Гоголя»…

Ей прощались все странности за неизменную благожелательность и безмерную доброту. Она умела любить страстно, жертвенно.

«Некоторая беспечность нрава Пушкина, – уверял Николай Михайлович Смирнов, супруг Александры Россет, в будущем калужский и петербургский губернатор, – позволяла часто им овладевать; так, например, Хитрово, женщина умная, но странная… возымела страсть к гению Пушкина и преследовала его несколько лет своею страстью. Она надоела ему несказанно, но он никогда не мог решиться огорчить её, оттолкнув от себя, хотя, смеясь, бросал в огонь её ежедневные записки; но, чтобы не обидеть её самолюбие, он не переставал часто навещать её в приемные часы её перед обедом».

…И после свадьбы, в своём счастливом упоении жизнью, Пушкин помнит о душевных муках преданной ему Элизы. Ему хочется чем-то приободрить, утешить стареющую и страдающую от любви к нему женщину. Пусть приятель Пётр Плетнев передаст ей слова привета (сам он не может и не должен этого делать), пусть скажет, что дом Хитрово на Арбате он нанял в её память. Скорее всего, это не более чем простое совпадение, но Пушкину хочется, чтобы она думала именно так.

«Пишите же, дитя, – призывает поэта пылающая «языческой любовью» Елизавета Михайловна. – Любите меня – потому что ради вас я испортила себе много крови».

Безусловно, имя Елизаветы Хитрово занесено рукой Пушкина в его известный «донжуанский список», соединивший навеки имена всех женщин, любимых поэтом или любивших его. Но, пожалуй, более, чем любви Пушкина, Елизавета Михайловна удостоилась его дружбы.

И в последних числах января 1837-го, когда толпы людей осаждали дом на набережной Мойки, Елизавета Хитрово была в числе немногих допущенных к смертельно раненному Пушкину. В те скорбные дни, когда у подъезда, по свидетельству очевидца, «теснился весь город, дамы, дипломаты, авторы, знакомые и незнакомые», и пройти к поэту не было никакой возможности, госпоже Хитрово удалось попасть в его кабинет. «К нему никого не пускали, но Елизавета Михайловна Хитрово преодолела все препятствия: она приехала заплаканная, растрёпанная и, рыдая, бросилась в отчаянии на колени перед умирающим поэтом», – вторит другой мемуарист, Александр Яковлевич Булгаков.

Елизавета Михайловна имела горькое счастье видеться с Пушкиным всего за два часа до его кончины… А позже, в церкви Спаса Нерукотворного Образа, что на Конюшенной площади, где отпевали Пушкина, она одна заходилась в безудержных рыданиях, оплакивая «друга и славу России».

Но и самой Елизавете Хитрово ненамного дано было пережить любимого ею поэта – она скончалась в мае 1839-го.

«И в Летний сад гулять водил»

Но вернемся в год 1834-й, когда все ещё живы.

Пушкин проводит лето в Петербурге. Собирает исторические материалы о Петре I и подумывает об отставке. Проводит вечера у Екатерины Андреевны Карамзиной и играет в карты у Смирновых.

Он живет на Пантелеймоновской улице, в доме Оливье. Как обычно, много пишет и частенько прогуливается по тенистым аллеям Летнего сада с… Елизаветой Хитрово. Петербуржцы подсмеиваются над этой странной парой: ведь и Пушкин, и Хитрово – особы, слишком известные здешней публике. И Надежда Осиповна, крайне недовольная светскими пересудами, сетует в письме к дочери: «Александр очень занят по утрам, потом идет в Летний сад, где гуляет со своею Эрминией. Такое постоянство молодой особы выдержит все испытания, и твой брат очень смешон».

У слухов – быстрые крылья. Долетели они и до Полотняного Завода в Калужскую губернию. И естественно, вызвали обиду и ревность Наталии Николаевны. Она молода (ей немногим за двадцать), красива и принуждена сидеть в деревенской глуши с двумя малыми детьми (а у них – то золотуха, то зубки режутся), в то время как её знаменитый муж на виду у всего Петербурга прогуливается с небезызвестной дамой – «и в Летний сад гулять водил…».

«Донжуанский» список поэта.

Из альбома Елизаветы Ушаковой