Богоубийство (СИ)

- Жизнь – это сгореть, но не согреться, - сказал Льюис, заметивший улыбку на лице Стефана после его слов.

Стефан похлопал Льюиса по плечу с признанием. Льюис выпустил руку Стефана, и тот устремился вниз по улице. Побежал так быстро, чтобы Льюис не смог его догнать. Как маленький ребенок, обидевшийся на весь мир. Убегал ли он от мира? Он не думал об этом. Он лишь знал, что бежит в прохладных сумерках родного ему города. Обнимающего его своим холодом… Ему хотелось сойти с ума...

XXIX

Стефан пил виски из бутылки, сидя на раскладном стуле в гараже. Он смотрел на Ferrari, которую он так ни разу и не обкатал. Смотрел на ее плавные, грациозные, утонченные формы, как когда-то на формы Анны, ненароком вспоминая ее. А точнее, он думал о ней каждую секунду. Обо всех тех словах, что говорила она ему когда-то. Обо всех моментах. Особенно приятных. Такова цена его временного счастья? Безвременные страдания?

Сознание Стефана все еще не покидал увиденный им сон перед выходом из комы. Он был удивлен, что он детально и в подробностях запомнил его, хоть и нет ничего удивительного в том, что зачастую именно последний сон перед пробуждением запоминается лучше всего, порой застревая в памяти надолго, настолько реалистично, что он может вовсе и не походить на сон.

Ему сложно верилось в это. В то, что он видел в нем. И в то, что происходило с ним сейчас. Если бы кто-нибудь ущипнул его, и он проснулся. Ведь как такое может быть? Чтобы рукопись из ящика стола была бестселлером под ее именем… Внутри все скручивало и сжимало от этой мысли. Это происходило с ним… Стефан чувствовал, что подошел к грани своих эмоций. Он больше не желает сдерживаться. Он чувствовал себя преданным. И от этого чувства хотелось умереть, что было необъяснимо при том, что он очень любил все объяснять, по сути, не находя ответов на самые распространенные вопросы. Может быть, в этом вся проблема? Может быть, он просто ненавидит вопросы? Особенно те, которые он задает сам себе. Ведь как самому себе можно ответить честно и бескомпромиссно? Он ненавидел себя сейчас больше, чем когда-либо.

Уныние…

Стефан сделал очередной глоток, посмотрев на машину. Чтобы не вести диалог с собой, решил спросить у нее, пообщаться с ней немного:

- Что? Смотришь на меня? – внимая ее фары как глаза. – Думаешь, что я боюсь тебя, коль так ни разу и не завел я твое сердце.

Он опустил голову, затем посмотрел на ворота гаража. Открыть бы их. И завести ее.

Беспечность…

Люди не ценят беспечность, имея ее в исключительные моменты своей жизни. Когда ее нет, когда внутри тревога, хочется достичь ее, даже путем суицидального фатализма. Стефан подумал о том, что никогда в своей жизни не был таким. Не совершал авантюры, не был фаталистом, не рисковал. Он должен залезть в нее и повернуть ключ так, чтобы она замурлыкала.

«Ты не убьешь меня, пока я сам не захочу этого» - подумал Стефан, снова приложившись к бутылке, которая уже заметно пустела, - «Я смеюсь внутри. Да, я смеюсь, представь себе. Сквозь боль, но я делаю это. Смеюсь с того низменного цинизма, которым ты обладаешь, как оказалось. Который я никогда ни в ком не признавал. Из-за которого я презираю тебя в этот момент. Но не от того, что мне больно. А от того, что ты оказалась таким ничтожеством, когда я доверял тебе себя, и свои мысли, и свой мир. И я когда-то думал, что готов стать частью твоего мира, частью тебя. Думал, что готов целиком и полностью отдаться тебе. Но сейчас я понимаю, что это ты часть моего мира. Ты. Да, ты… Ха-ха…»

Стефан склонил голову, отчасти признавая свои мысли бредом. Ему нужно было куда-то убегать. Или от кого-то, или от чего-то. Теперь он это понимал. Но ему не нужен провинциальный французский городишко с винным погребом. Чем больше он думал об этом, тем больше чувствовал себя камнем, скатывающимся в бездну. Поэтому, пора сесть за руль, и кончить со всем этим. Больше решительности! Ну же! Стефан подбадривал себя, но видел, что в бутылке оставалось еще немного виски. Для начала, нужно закончить хотя бы с ним.

Сделал глоток. Остается еще один. Он припас его на время старта. Ведь он стартует. Так ведь?

«В чем смысл?» - задал он себе очередной вопрос в контексте той боли, что не отпускала его, - «В чем смысл жизни человеческой? И есть ли смысл в смерти, в таком случае? Ты говорила, что я нигилист. А я и не отрицал этого. Никогда. И раз уж я не вижу смысла ни в чем, значит, и в страхе смысла нет. Так ведь?»

Стефан смотрел в лицо своему страху, вспоминая слова Анны, которые, на самом деле, здорово подбадривали его. Не слишком ли много значения он придавал ему все это время? Чувству, которое было лишь миражом его прошлого, не более. Как же он глуп! Стефан, как же… Столько времени кровоточить тем, чего уже давно нет…