Богоубийство (СИ)

«К черту!» - подумал он, сделав последний глоток виски, аккуратно поставив пустую бутылку на цементный пол. Встал, ощутив, как его покосило. Посмотрел на бутылку, оценил выпитое. Махнул рукой. Нашел ключи. Сел в машину. Решительно, стремительно, и даже расслабленно. Схватился за руль, так крепко, словно обвивал этими руками шею Анны. Даже представлял ее между своих пальцев. Сколько энергии впитал он своими ладонями в этот момент. Все равно, даже если это дурная энергия, способная убить его. Он понимал это. Он пьян. Он не контролирует своих действий. Но нужно ли? Не пора ли пустить все коту под хвост, а? Не пора ли схватить свой страх за глотку? В отместку…

Стефан почувствовал, как в висках его запульсировала кровь. Нельзя терять и секунды!

«Ну же, нерешительный человек! Скорее!» - подумал он, повернув ключ, после чего услышал, как сердце его страха застучало. Случайно вспомнился рев мотора старого доброго Capri, пусть и громкий и прерывистый, но такой родной… Он до сих пор отдавал ему в ушах, но точно не шел ни в какое сравнение с мурлыканьем этой итальянской кошки. Как же приятно от осознания опасности ее обуздания. Глаза Стефана расширились, и он почувствовал ток адреналина по телу.

Открыл ворота гаража, и надавил на газ. Сделал первый глоток напитка смерти из бокала жизни. Устремился, куда глаза глядят. Практически не разбирал улиц. Просто ехал, не думая куда. Рассекал воздух, как фаталичный поэт, жаждущий игры на лезвии ножа. Погибнуть? Ну, если уж на то пойдет…

Впервые он почувствовал безграничную свободу действий. Как же долго он сдерживал себя. На протяжении всей жизни не позволял себе большего, чем определил для себя. Как же глупо это было. Ровно, как не проследить за тем, сколько топлива в баке. Все же, некоторое расстояние Анна успела проехать в этом автомобиле, изрядно опустошив его. Но Стефан совершенно не придал этому значения, полностью вовлекшись своим небольшим путешествием. Скорее мысленным, внутренним путешествием. Поехав на край города, Стефан приблизился к железнодорожному переезду. Сначала желая опередить поезд, он действительно это сделал, выехав прямо на рельсы. Но второй шлагбаум с противоположной стороны, перекрыл и без того узкий переезд, успел перегородить ему путь, и Стефан не решился протаранивать его. Что-то не то он делает… И мотор издал странный звук…

Стефан начал включать мысли. Слишком отпустил он их. Теперь осознавал, что находится прямо посередине переезда. И в этом нет ничего утешающего. Зато много авантюры – это он хотел. Как мало ее было прежде. Теперь же он не знал, принимать ли эту ситуацию за должное? Хочет ли ее теперь? Быть ли этому, раз он создал такую ситуацию? Или же, попытаться создать другую? Какую? Которая прекратит всю его фаталичную игру со смертью, не успев начаться? А она играет с ним? И вообще, стоит ли ее персонифицировать, раз уж на то пошло? Обычно людям нравится это. Они испытывают необъяснимый трепет перед ее «личностью».

Стефан мог не признавать этого, но он делал это последние восемь лет. Поскольку видел ее образ и во снах и наяву, чувствовал ее дыхание над ухом, видел ее в каждом человеческом лице, в глубине души желал, чтобы она прекратила дразнить его, а взяла за горло, как властная стерва. Как взяла его родных. Ведь она полюбила играть с ним, постепенно забирая их всех. Может быть, пора спросить ее, не хочет ли она забрать его сейчас?

«Обними меня, коль я тебе так дорог» - подумал он, почувствовав себя поэтом в данный момент. Чересчур метафоричной признал эту мысль Стефан, от этого решил избавиться от нее поскорее. Не хватало еще поэтом заделаться за пять минут до смерти. Ведь поезд рядом? Да? Да! Он уже слышит его гудок.

Стефан повернул голову и увидел, как тот показался на краю поворота. Это даже не пять минут. Через минуту он уже будет здесь!

«Мы - никто. Но мы хотим быть кем-то. Лишь бы не собой. А следовательно – никем» - подумал он, будучи довольным своей философской мыслью. Жаль, что он ее не запишет… Или же?..

Он вдруг стал слышать привычный голос в голове. Его собственный. Тот, который отдергивал его от всех авантюр на протяжении всей жизни. Он ворвался в его сознание, совершенно спокойный, стоический, мужественный. Не тот, что кричал в нем только что. Пусть и нигилистический, но все же голос рассудка. Он спросил его:

- Что же я делаю? – проговорив вслух.

Стефан вновь посмотрел на стремительно приближающийся поезд, не перестающий гудеть. Вряд ли он успеет остановиться. Что же делать ему? У него мало времени! Жизнь хочет его! Стоит лишь нажать на педаль газа, выбить к чертям этот шлагбаум, пусть и повредить эту ненавистную ему машину. Худший подарок в его жизни! Ладони его начали потеть. Не только жизнь хочет его, но и он хочет жизнь. Всегда хотел. Нет сильнее жажды, чем жажда жизни в нем. Он будет бороться за нее с самой смертью, даже если он будет одиноким королем, шагающим по клеточке, против полного набора ее грациозных фигур.