Богоубийство (СИ)

- Я правильно вас понял? Вы приглашаете меня на Сардинию? – удивленно спросил Стефан.

Анна решила присесть возле него, чтобы не разговаривать с ним стоя, как бы свысока смотря на него. Тем более, она видела, как ему было сложно поднимать свою больную голову. Она заглянула в его глаза, присев. Наконец-то, в них можно было посмотреть без очков, заглянуть в глубину его серых, что-то скрывающих словно зеркальным цветом, глаз. Словно застывших… В боли и сожалении…

- Послушайте меня, Стефан. Я давно не встречала таких интересных людей, как вы. Своеобразных, но при этом сдержанных настолько, что это притягивает как магнит. Стоическая уверенность, которую вы выражаете нехотя, присутствует в вас и ваших противоречиях. Но сами вы это не до конца принимаете. Но я говорю вам об этом. В вас очень сильный потенциал. У вас есть колоссальное творческое начало. Но вы стесняете его. Иногда чрезмерной рассудительностью, но иногда и излишней простотой. Вы человек, который любит крайности, а не золотую середину. Я знаю вас лишь самую малость…

- Бросьте, Анна! – перебил от смущения Стефан. - Я самый невзрачный человек…

- Вы самый интересный человек из всех, которых я когда-либо встречала! – заявила Анна.

- Вы шутите?

- Послушайте, Стефан! Я серьезно. Вы носите в себе отличную идею, достойную славы не меньшей, чем слава Оруэлла. Как видите, 1984 год уже прошел. Он был не прав.

- Вы же понимаете, что это относительно…

- Да, относительно. Но все же. Поймите, вы можете поведать миру о его ближайшем будущем. О том, к чему он сам себя приведет. Причем, в спиральном смысле. Ваша версия более правдоподобна, хоть и ни один философ еще не доказал истинность как таковую. По любому найдется такой, что оспорит…

- Вот и мою идею оспорят многие…

- Это не важно! Вы совершенно не хотите выслушать меня!

- Простите!

- Знаете, Стефан! Позволю себе немножечко демагогии. Было время, я общалась с лауреатом Пулитцеровской премии. Мы решили с ним поужинать, встретились с ним как раз после того, как Камю получил Нобелевскую премию по литературе. Так вот, знаете, что он у меня спросил после того, как я ему рассказала о том, что Камю получил премию? Он спросил меня: «А разве Камю не философ?» Понимаете, о чем я?

- Не совсем.

- Вы не получите Нобелевскую премию по философии, потому что нет таковой, вот в чем дело.

Стефан молча потупил взор.

- Вот так же и тот господин посмотрел в стол, когда я сказала ему, что он ошибается. Я понимаю, что вам далеко не главное иметь славу или признание, Стефан! Я все это отлично понимаю. Но ваши мысли имеют выход. А если они имеют выход, то они должны иметь и результат. Ведь так?

- В принципе, да.

- Зачем вам возвращаться в Белвью? Я предлагаю вам большее, Стефан!

- Не нужно, Анна! Поверьте!

- Вы не знаете, от чего отказываетесь, Стефан!

- Поймите, Анна! Я отказываю не вам, ибо просто не смею этого сделать. Я не могу принять ваше предложение…

- Из совести? Вы это хотели сказать?

Стефан снова молча потупил взор.

- А что такое совесть? Ответьте мне! Хотя нет, не стоит! Я скажу вам. Совесть – это далеко не благодетель.

- Поймите…

- Вы стесняетесь, Стефан? Скажите честно!

- Да.

- Не стоит. Мы отлично проведем с вами время. Поверьте, мне будет очень интересно узнать вас получше. Ну а вы, возможно, наберетесь сил и вдохновения, что также немаловажно. Позвольте себе отдохнуть.

- В сентябре?

- Поверьте, в университете у вас не возникнет с этим проблем.

- С чего вы взяли?

- Я посодействую.

Последняя фраза Анны даже насторожила Стефана. С чего бы он вызвал в ней такой интерес? Он обязан ей, в итоге она зовет его с собой. Он не доверял ей настолько, чтобы соглашаться. Но и не обладал той силой и наглостью, чтобы отказать ей. Тем более, ей, чувствуя себя виноватым. Она излучала тонны уверенности и энергии. Она затмит его за один день, если захочет, испепелит своим внутренним солнцем.

- Я… поймите… я не могу взять эти деньги… - пытался выказать мягкое сопротивление Стефан.

Анна встала, словно ей надоело вести этот моральный «торг», поправила платье, и медленно повернулась к нему спиной. Стефан тут же выдал:

- Погодите! – заметив, что, возможно, задел ее. - Я… Я все же должен искупить свою вину перед вами, Анна!

Анна повернулась к нему и окинула его сначала холодным взглядом, но не отвергающим, скорее мягким, медленно тающим, но не до конца, приобретая свойственную ей жгучесть.

Совесть – это далеко не благодетель. Это точно. Стефан соглашался с этим, чувствуя себя в мысленной ловушке в этот момент. Она словно ждала ответа. Только такого, который она хотела услышать от него.

- Я так понимаю, недели через две я должен быть в Кальяри. Ну что же, я согласен. Но при условии, что я обязательно искуплю свою вину перед вами. Договорились? – ловя себя на мысли, что все это звучит весьма странно, даже неестественно.

Но такое, видимо, бывает. Стефан себя так чувствовал впервые. Он смотрел на Анну в ожидании ее ответа, по сути, не зная, чего ожидать от нее в будущем, такой непредсказуемой. Она кивнула головой, и устремилась к двери, сказав:

- Не забудьте пишущую машинку.

* * *