Боярин, скиф и проклятая (СИ)

Огни в пещере вновь загорелись, и теперь, после смерти стража, тут внезапно потеплело и стало как-то спокойнее. Куница протянул руки Лютобору, надеясь, что тот таки развяжет, и вслушался в тихий всхлип за спиной и девичьи шажки. Ярогнева пнула камень, бессильно зарычав, и тот отбился от другого камня, прокатился в сторону, да там и затих.

— Клятву на мече дают, кровью жертвы омытом? — тяжко проговорил Лютобор, глядя на свой окровавленный меч, и воткнул в алтарь: — Клянись.

Куница неохотно опустился на колени, и, протянув руки к мечу, порезал о него ладони. Кровь потекла вниз, по лезвию, да на перунов алтарь, и скиф проговорил:

— Клянусь.

========== Глава 3. Троян добро помнит ==========

Коней не взяли, не успели, и Ярогнева осознала всю тяжесть положения, стоило пройти в компании Куницы и брата версту. Они собачились, а вернее — Куница доводил брата до белого каления, а тот рычал в ответ. И до того это девице надоело, что она пнула со всей силы камень и засеменила вперед, чтобы этого не слышать.

Лютобор знал эту походку и знал, что сестра злится. Из леса злая она вернулась, сама не своя, да такой и осталась, словно зверь в ней засел и рычит оттуда.

Шли они в сторону света, что резал ночную темноту вдалеке.

— Где мать ее? — спросил Куница, сверля взглядом белеющую впереди косу Ярогневы.

— Я ей за отца и за мать, зверь, — прорычал Лютобор. — Так что хоть пальцем ее тронь — руки лишишься.

— Если бы в пещере я ее и пальцем не тронул, была бы твоя сестра мертва, — протянул волк, продолжая жадно глядеть на девицу. — Не благодари, боярин.

Они замолчали вновь, но Лютобор чувствовал, как гнев клокочет в горле, застывая бранью. Уж больно не нравилось ему, что сестру в это довелось ввязать. Но степняк будет искать его, чтоб отомстить за унижение, а заодно — перед князем выслужиться. И коль найдет Ярогневу — кто знает, что с ней станется? Кто знает, что с ней сделают за ту выходку с яхонтом?

Боярин снова бросил взгляд на Куницу, чьи золотые глаза сверлили Ярогневу жадно и с больным каким-то любопытством. Лютобор нахмурился. С этим ряженным глаз да глаз нужен, коль сестру с собой довелось взять.

— Ярогнева, не отходи далеко! — проговорил он, когда белая коса стала отдаляться слишком быстро по направлению к приблизившемуся лагерю, из которого доносились голоса.

— Грызню вашу послушать предлагаешь? — фыркнула девица, но шаг замедлила, и вскоре поравнялась с ними, идя со стороны Куницы.

Лютобор встал между ними, отдернув скифа за плечо, и красноречиво зыркнул на него, мол, только попробуй. Куница только ухмыльнулся и, буркнув, что посмотрит, кто там лагерем стоит, растворился в ночной темноте.

— Держись рядом, — проговорил боярин, глянув на сестру. — И с этим не говори почем зря.

— Да, не сделает мне ничего Бобер твой, — Ярогнева усмехнулась со снисхождением. — Хотел бы — давно бы уже пришиб.

Взгляд ее, правда, был странным после той пещеры и боя со стражем перуновым. Потерянный какой-то, мутный, как от горя. Лютобор нахмурился еще больше. Не было ни дня, чтоб он не жалел, что позволил Ярогневе сбежать с подружками в снежки играть. Уж лучше бы их брань с Татьяной слушал, чем потерял сестру.

— Купец то стоит, — прошептал внезапно Куница, вынырнув из темноты между ними. — Пятеро с ним охраны, лошади есть.

— Держись за Куницей, — отчеканил в сторону сестры Лютобор, и пошел вперед, положив руку на рукоять меча.

Ярогнева кивнула и сняла со спины лук, вглядываясь в фигуры у двух костров. Куница с усмешкой глянул на нее, и, поймав на себе ответный взгляд, прошептал:

— Не бойся, не обижу.

— Пф-ф, — фыркнула девица, вкладывая в лук стрелу. — Ты ж волк, а не человек, чего тебя бояться-то?

— Брат стрелять научил? — Куница бросил взгляд на Лютобора, что с купцом о чем-то неслышно стал говорить, а затем — вновь на Ярогневу, что сверлила белесыми глазами охрану купца. Девица кивнула, ни слова не говоря.

Охрана купца вернула мечи в ножны, Лютобор подошел ближе к огню. Куница оставался в тени, присев на камень, и сунув в зубы травинку с горьким стеблем. Навострив уши, скиф вслушался в разговор. А точнее — в слова купца, что заискивающе глядел на Лютобора водянистыми от старости глазами. От него воняло старостью, да болезнью. Усы блестели от жира, а на узловатых пальцах сверкали яхонтами да золотом перстни. И уж больно Кунице не нравился этот купец с бегающими глазками.

— Князь награду за твою голову обещал, большую, — купец положил руку на руку боярина, в которой он сжимал кинжал. — Но я вас не выдам. Ваш отец на княжеском суде за меня поручился, — старик глянул на Ярогневу, кивнув и той, — а Троян добро помнит, — он усмехнулся, — хотя, это ему не очень-то и выгодно. За такую награду отец сына родного может продать.

— Брешет, сучара, — еле слышно, одними губами, пробормотала Ярогнева.