Боярин, скиф и проклятая (СИ)

Куница зыркнул на нее, удивленно вскинув бровь: уж больно неожиданно было от молодой девицы услышать ругань. Но видно было, что Ярогневе брат был и за мать, и за отца. Много было у них общих повадок, и рожи в злобе корчили одинаковые. Да только Ярогнева была изящнее брата, легче, как водица в ручье. И что-то подсказывало Кунице, что заедаться с ней, пока лук в руках, не стоит.

— Лошадьми не богат, Троян? — спросил Лютобор.

— Ну… не богат, — купец попытался юлить, но затем — проговорил: — Но для тебя найдутся. Вы переночуйте с нами, отдохните, поешьте. Лошадкам тоже отдых нужен, на усталых ведь далеко не ускачешь.

Точно брешет, подумал Куница, усмехаясь. Вот уж не за ним глаз да глаз нужен в вопросах безопасности, как считал Лютобор, а за Трояном этим. Скиф глянул на Ярогневу, что спрятала стрелу обратно в колчан, да лук за спину, и встретился с ней взглядом. Девица глаз не отвела, таращась в его глаза в ответ и скрестив руки на груди. Отражение огня в ее глазах плясало холодными бликами, а сами они с каждым взглядом становились все жутче, или это Кунице казалось. Нездоровое было в ней что-то, как в калеке или в умирающем звере, недоброе.

Ярогнева сдалась первой, отведя взгляд, и Куница дернулся было по привычке, чтобы напасть, но остановил себя. Волчья натура брала свое, но брала не до конца. Купец пригласил их сесть к огню, и девица с каменным лицом села рядом с братом. Куница же — между Лютобором и Трояном, взяв протянутый ему кусок хлеба. Со стороны Ярогневы раздался хруст, разнесся яблочный запах, свежий и с кислинкой.

— Полно тебе, девонька, траву точить, — протянул купец, — мяса отрежь. Голодному спится хуже, чем сытому.

— При случае высплюсь, — процедила сквозь зубы Ярогнева.

Куница фыркнул, вызвав на себя хмурый взгляд Лютобора. Но боярин ничего не стал говорить, а только хмуро качнул головой, мол, даже не думай.

Ночь была глухая и тихая, но близилась к концу. Устав от храпа Лютобора и охраны Трояна, Куница, набрав воды из колодца, потянул ведро за скалу, чтобы с себя хоть немного грязь да кровь смыть. Лицо защипало от ледяного прикосновения воды, но ощущение хоть какой чистоты радовало. Да и вонь капища перунова смылась. Натянув на себя куртку, Куница глянул на показавшееся на горизонте солнце.

Неподалеку раздался короткий окрик, и Куница обернулся. Это была Ярогнева, легшая спать в стороне от лагеря и остальных, да так и уснувшая с ножом в пальцах зажатом. Теперь же девица рвано дышала, обхватив себя руками, и явно пытаясь отогнать от себя кошмар.

— Заговорить? — спросил скиф, заставив ее резко обернуться, и встретился с дикими от страха глазами.

— Что? — выдохнула Ярогнева.

— Сон твой заговорить?

— Никакой сон мне не снился, — огрызнулась она, спрыгнув с камня, и принявшись крепить колчан на поясе.

— Как знаешь, — Куница с усмешкой прошел мимо нее, завязывая шнурок на куртке, но что-то побудило его остановиться и обернуться. — Так это правда, что тебя Мара поцеловала?

Ярогнева не ответила. Она подошла к колодцу и, набрав воды, плеснула себе в лицо, поморщившись. Куница, не получив ответа на свой вопрос, отвернулся и услышал голоса Трояна и одного из его спутников. Тихие, но хорошо различимые, если прислушаться. Куница тронул за плечо Ярогневу и показал жестом, чтобы затаилась и вела себя тихо.

— Скачи к князю, — говорил Троян, — скажи, что нашли мы боярина Лютобора. Ни с кем по дороге не разговаривай.

— Тихо будь, — прошептал Куница, доставая парные кинжалы. — Я разберусь.

Девица кивнула, но скользнула рукой к луку, что лежал на земле, а другой — к стрелам. Куница прокрался за скалу, и, вынырнув с другой стороны лагеря, поискал Ярогневу взглядом. Девица затаилась, натянув тетиву лука, на ее лице застыло недоброе выражение. Она широко раскрыла глаза, из приоткрытых губ вырвался тихий вздох, и в воздухе пропела стрела, пробив глазницу гонцу. Мужик с коня свалился замертво, а Куница, ухмыльнувшись, рванул к дюжему охраннику Трояна, вскрыв тому глотку до кости, и пырнув в грудь одновременно. Он извернулся и швырнул кинжалом, попав в глазницу второму, едва успевшему меч вытащить из ножен.

За его спиной снова засвистело, и раздался рык да глухой звук от падения тела на землю. Куница обернулся, всадив второй нож в висок корчащемуся на земле детине со стрелой в ноге. Где-то сверху промелькнула белая коса, и скиф ощутил, как по щеке нежно, почти невесомо, прогладило оперением еще одной стрелы. Сзади был ранен еще один, забурлив кровью во рту. Куница прирезал бедолагу его же мечом, добивая.

— Куница, — буркнула подоспевшая Ярогнева, вырвав стрелу из ноги трупа, — брату не говори, что я сделала. Ты их сам поубивал.

— Не скажу, — Куница усмехнулся, вытащив из горла последнего противника стрелу, и протянул ей.