Бояться нужно молча

Как и обещал Оскар, мы находим лестницу. Карабкаемся по шершавым ледяным выступам, выползаем на рассекающую поле дорогу. С обеих сторон горят фонари.

— А где дирижабли и драконы? — мрачно осведомляется Ольви.

Он старается изо всех сил, но у него не получается склеить маску беззаботности. Я бы с радостью отдала свою, если бы она не рассыпалась в пыль.

Идем. Изредка перекидываемся фразами. Любуемся вышивкой звезд.

Час. Два. Бесконечность.

Мои ступни, по ощущениям, превращаются в кровавое месиво, мышцы — в сгусток боли. Меня нет. А куклу по имени Шейра не пугает даже писк индикатора. Тело пронизывает странная слабость. Я уязвима до тошноты.

— Шейра! — подхватывает меня Ник.

Я почти коснулась губами колосьев.

— Сейчас обновлю запас… — бормочу я и пытаюсь снять рюкзак.

— Привал, — объявляет изобретатель.

— Да нам осталось чуть-чуть! — возмущается Альба. — Нельзя потерпеть?

— Ты же понимаешь, что нет, — отрезает Ник.

— Со мной все в… — Не отключайся, Шейра. Не сейчас.

— Черт с вами, — сдается моя бывшая подруга. — Пойду проветрюсь.

— Только под присмотром Ольви.

Динь-дили, дили-дон. Это все сон.

— Почему ты указываешь мне?

— Ольви, умоляю тебя, пройдись с ней, — просит Ник.

Под восклицания Альбы они скрываются в ночной мгле.

— Не переживай. — Изобретатель роется в рюкзаке.

— Почему ты так добр?

Ник подключает флешку к моему индикатору и садится на бордюр. Я кладу голову ему на колени.

— Потому что ты этого заслуживаешь, — отзывается он.

— Вряд ли.

Он не отвечает, но мне и не нужно. Будто горячий чай, молчание обволакивает меня от макушки до кончиков пальцев.

— Ник… — нарушаю я тишину. — А у сущностей ведь…

— Да. Я могу питаться страхами и читать мысли, но… это не мое.

— Почему?

— Нечестно, — по-детски наивно признается он.

— И ты ни разу не пытался узнать, о чем я думаю?

— Ты ведь расскажешь мне, правда? — По голосу слышно, что Ник улыбается.

— Правда. Хм… — я закусываю губу. — Даже не думала, что может быть так…

— Как?

— Так хорошо, когда все плохо, — фыркаю я, уткнувшись носом в толстовку друга.

— Это тревожный признак, — смеется он, поглаживая мои волосы.

Хочу сфотографировать сейчас и заблудиться в нем. Чтобы умерло «было» и «будет». Чтобы только «есть». Чтобы только сейчас.

Мы вдыхаем обжигающе-ледяной воздух. Мерзнем. Чувствуем. Живем. Как тогда, пятнадцать лет назад.

— Что-то Альба и Ольви не возвращаются, — вспоминаю я через некоторое время.

— Странно. — Отстранившись, Ник встает. — Сиди здесь.

— Я с тобой.

— Нет! — рычит он. — Сиди здесь, Шейра. Я — сущность, мне нечего бояться. А как поступишь ты, если у тебя отнимут последние метры?

— Не в первый раз, — парирую я.

— Это не игры. Посторожи рюкзаки.

— Какое важное занятие.

Ник растворяется в объятиях ночи.

Вот ты какая, жизнь за стеной. Я представляла тебя иначе. Да, темной и жуткой, но не спокойной. Ты должна быть громкой, как взрывы и плач раненых. Ты должна быть многолюдной. Ты должна быть другой.

Поля и ломкие колосья, пронзительный ветер, сеющий мурашки по коже, — это я видела. Покажи мне свое лицо, новый мир.

Я считаю секунды, чтобы хоть как-то развлечься, и ровно на тысячной понимаю, что Ника нет слишком долго. Смотрю на рюкзаки: я не унесу их. Успокаиваю себя тем, что скоро вернусь. К тому же за четыре часа мы не встретили ни одного человека.

Я поднимаюсь. Стройные ряды фонарей обрываются у горизонта. Не обращая внимания на скалящуюся внутри меня зануду, я делаю шаг.

Впереди мелькают темные силуэты. Ник, Альба и Ольви? Нет. Их больше, чем трое.

Я замираю.

Беги, дурочка. Беги что есть мочи.

Тело каменеет и вновь наполняется слабостью. Скоро, скоро индикатор устанет светиться зеленым, и тогда я избавлюсь от страха перед обнулением.

Они не идут. Они мчатся ко мне. Их давно не беспокоят гематомы.

Я лихорадочно соображаю, как поступить. Рюкзаки далеко. Флешки с кармой меня не спасут. А вдруг Ольви и Альба среди тех, кто спешит навстречу? Вдруг они уже не контролируют себя?

Я радуюсь, что не сняла биомаску. Правда, монстрам ничего не стоит ее отобрать.

Шаги. Голоса. Оглушительные удары сердца.

Сущности останавливаются неподалеку, и я готова поклясться, что это хуже моих кошмаров. В миллион раз. Потому что передо мной — десять клонов. Десять лиц, заставляющих сердце рваться на свободу. Десять белых пар глаз, при виде которых я почти простила себя.

Передо мной — двойники моего друга. Моего родного Ника.

— Шейра, не верь им! — гаркает один из них.

— Нет, Шейра, они обманывают тебя! — убеждает второй, в два счета оказавшись рядом.

Сущности становятся в круг.

Где ты, Ник? Тот, кого даже красный индикатор не превратил в монстра? Я узнаю тебя. Клянусь, я узнаю.

Крики-во́роны вырываются из глоток монстров. Теряют перья, но летят. И клюют, клюют все живое.

Я зажимаю уши. Двойники пытаются разглядеть мое лицо под биомаской. Мне тошно не верить им. Мне мерзко понимать, что они лгут.

— Станьте в круг! Быстро! — ревет главный клон.

Сущности нехотя подчиняются.

— Снимай маску, дорогуша.

— Нет, — отступаю я.

— Снимай!

— Отпустите меня.