Бойся, я с тобой 3. Страшная книга о роковых и неотразимых. Восстать из пепла

Но я не только не искала “закрытия гештальта”, стремясь “переиграть партию” в похожих отношениях, но у меня наоборот сформировалось категоричное неприятие чего-то подобного. И долгие 23 года в моей жизни не было “настоящих” психопатов. Да, были люди той или иной степени деструктивности, но пересечения с ними не нанесли мне значительной травмы – лишь небольшие разочарования, недоумение, грусть.

Встретив второго “настоящего” психопата, я не искала в нем закрытия незакрытого гештальта с первым. Если бы я сразу поняла, что первый и второй – это одно и то же, я тут же бы прервала контакт. И как только меня это озарило, я сразу же это и сделала. А ведь по принципу незакрытого гештальта должна была хотеть “доиграть” игру, не доигранную в юности. Но я уже знала на собственном опыте, что доиграть ее невозможно, хотя до сих пор и не понимала почему – не было знаний об абьюзе и опасных людях. Я допускала, что существуют какие-то хитрые способы сосуществования с психопатами, но четко знала: мне это не нужно ни в каком виде.

Таким образом, после разрыва с психопатом № 2 у меня обострилось стремление закрыть давний незакрытый гештальт с психопатом № 1. И теперь оба эти гештальта объединились, поскольку между первым и вторым абьюзером я поставила знак равенства. Я стала усиленно искать информацию. И когда открыла для себя тему абьюза, психопатов и нарциссов, то все стало абсолютно понятно, я получила ответы на все свои вопросы. Вот когда гештальт действительно закрылся!

Но далеко не к каждой истории абьюза это имеет отношение. Например, с моим опытом это не соотносится никак. В моей жизни психопат № 2 стал возможен только потому, что на тот момент у меня не было специальных знаний. Если бы я получила информацию о психопатах в 17 или 30 лет, то, возможно, психопата № 2 в моей жизни не было бы. Поскольку, владея теорией, я с первого же упаднически-самоуничижительного письма заподозрила бы, что мой новый знакомый – нарцисс.

Но если, допустим, я не стала бы искать знаний по теме или не смогла бы их найти и просто пережила бы травму после психопата № 2, как после психопата № 1, то и дальше я бы не искала садистов, чтобы закрыть якобы незакрытый гештальт. Как я не искала их ни до № 1, ни в промежутках между № 1 и № 2. Напротив, все мои желания, сколько себя помню, состояли в обретении здоровых длительных отношений – любовных, дружеских, рабочих. И преимущественно они складывались именно так. А ведь если послушать иных психологов, я должна была переходить от одного абьюзера к другому, дабы закрыть гештальт!

Однако гештальт я “почему-то” закрыла не сменив нескольких психопатов, а получив знания. Все срослось, вопросов больше не осталось. Это дает мне право утверждать, что для закрытия гештальта мне было нужно только знание, а не новые и новые абьюзеры».

«Для выхода из бесконечной череды деструктивных отношений и восстановления не нужно завершение гештальта. Нужно просто понять, что есть норма, а что не норма в отношениях», – считает и читательница.

А череда насильников, кстати, гештальт не закроет. С пятым будет то же, что и с первым, и с третьим – с незначительными вариациями. Пока не придет осмысленное знание, понимание – возможно, и будет бессознательное желание попробовать снова. С другим – похожим на прежнего или, на первый взгляд, совсем не похожим. С учетом опыта, обретенного с предыдущими абьюзерами. И со смутной надеждой на этот раз выйти «победителем» – то есть, в нашем контексте, добиться любви, высокой оценки своих достоинств и зажить счастливо с «расколдованным чудовищем».

…Так что же с утверждением психолога из примера выше? Напомню, по ее мнению, у женщины был жестокий отец, вот она и «ищет козлов», чтобы закрыть гештальт – то есть добиться «папиной» любви. И каждый новый «козел» – это как бы образ папы. Но так ли это?

Я прочитала немало историй, где все было действительно так – злой отец, злой муж, злой любовник, злой второй муж… По внешним признакам это укладывается в теорию незакрытого гештальта. Однако я бы объяснила это иначе. Девочка, выросшая в кошмаре, свыкается с его «нормальностью». Отец бил ее, гнал зарабатывать деньги ему на выпивку, запирал в шкаф, чтобы не докучала, требовал называть не папой, а дядей Петей…

И да, выйдя из младенчества, ребенок может начать понимать, что с ним обращаются плохо, и чем старше – тем очевиднее для него будет эта несправедливость. Но дело в том, что девочка к этому привыкла! Адаптировалась к насилию. И вот она выходит замуж… нет, не за клона злого папы, а за доброго, сильно влюбленного парня, беременеет – и сталкивается с насилием. Ее выгоняют из дома, она кочует по знакомым, голодает, муж со свекровью преследуют ее клеветой…