Бойся сбычи мечт

К тому времени уже все сиуи племени Лэнса выскочили из вигвамов и были готовы сразиться с монстром. И все видели подвиг вождя, отдавшего жизнь за смерть. Но вождь выжил. Его с проломленной грудной клеткой отнесли в вигвам шамана, и через день я очнулся в теле Лэнса, а душа Урфа наконец-то упокоилась, как и душа вождя.

Сиуи ходили в лёгких набедренных повязках, типа трусов, прятавших гениталии. Меня же продолжало морозить. Я привык к теплу в теле Урфа, имевшего температуру около 39 градусов, и сейчас без одежды мёрз.

— Лэнса, ты готов идти с нами на охоту? — Услышал я со спины голос.

Оглянувшись, я увидел группу воинов, сидящих под навесом, защищавшим их от солнца, и занимающихся подгонкой снаряжения и оружия. Я подошёл к ним.

— Куда пойдёте? — Спросил я.

— Пройдёмся по ручью на восход, поищем тапиров.

Хитрый лис показал в сторону холмов, с которых спустился Урф.

— Готов, пожалуй, и пройтись. Можно подняться и на холмы.

— Хочешь пройти по следам большеногого?

— У него там должна быть нора.

— Мы там были много раз. И ты был. Нет там норы. Он пришел с Той реки, ты же знаешь.

— Посмотрим. Может они уже свили там гнездо.

— Давай сходим и посмотрим, зачем долго говорить, — согласился Белый Медведь.

— Тогда сначала сходим на холм, а потом пройдём по ручью, — предложил Быстрый Заяц. — Тапиры никуда не денутся.

— Ну, так пошли? — Предложил Лис. — Солнце уходит.

Я посмотрел на свои босые ноги.

— Мокасины надену…

Я вернулся в вигвам и снял с решётки кожаные сапоги, сшитые из шкуры оленя, снятой с передних ног как чулки. Спереди голенища стягивались шнурками, продетыми в приклеенные кожаные петли. Петли придумал я сам. Раньше голенища просто обматывались ремнём.

Я же связал тесёмку в кольцо, сложил пополам и обернул вокруг голенища, приклеив сзади и по бокам. Спереди образовались петли. И так четыре раза. Продев шнурок в четыре пары петель, я стянул шнурком голенища так, что задняя часть облегала ногу, а спереди получилась двойная складка, как в хороших непромокаемых «берцах».

За счет складки мокасины сидели на ноге плотно и не сползали с ноги при быстром беге.

Накинув на плечи рюкзак, и прихватив спереди лямки, чтобы не соскальзывали, я вышел из своего жилища. Подхватив сумку с дротиками и копьё, я оглядел воинов и увидел в их взглядах растерянность. Вероятно, я мало походил на бывшего Лэнса.

Охотники, обутые в куски шкур, обвязанных вокруг ступней, выглядели оборванцами.

Я ухмыльнулся и расправил плечи. Я представлял, как выгляжу со стороны, и я себе нравился.

— Вперёд бегом, — сказал я.

* * *

До холмов мы не сделали ни одной остановки. Я дышал ровно. Эти восемь километров я пробегал без отдыха туда и обратно каждую ночь, когда стойбище спало. Только моя жена и шаман знали об этом. И понимали меня. Сам шаман убедил жену, что мне нужно возвращать себе силы и власть в племени, которая едва-едва держалась.

После своего выздоровления, я вынужден буду доказать, что я, по прежнему, самый сильный, самый ловкий в племени воин и охотник, и соответствую своему имени и должности.

Да-да… В случае несоответствия, могли отобрать не только должность, но и имя. Вернее, — характеристику имени. Я мог стать, например, «мягким копьём», или «дрянным копьём».

В нашем мире редко кого чтут за прошлые заслуги, а в этом люди жили здесь и сейчас. Не можешь? Не хочешь? Никто не будет ни учить, ни заставлять. Выгонят из племени и всё. Даже старики, если не могли охотиться, или изготавливать оружие, пытались делать хоть что-то. Некоторые начинали заниматься женской работой. Их, конечно, не изгоняли, но питались они значительно хуже молодых и сильных.

Вбежав на знакомый мне распадок, я перешёл на шаг. Здесь сложно было бежать. Ручей вытекал из горы слева. Там где была пещера. Но отсюда её не было видно. Только чуть перевалив невысокий хребет, мы увидели вход в скалу.

Заметив моё намерение войти в пещеру Лис крикнул:

— Там глубокая вода, Копьё.

Лис ещё ни разу не назвал меня вождём, и я подумал, что прозвища так просто не даются. Уж если человек Лис — значит себе на уме, а если Копьё, то человек прямой, как палка. Хоть и острая, но — палка. У нас говорили: «прямой и твёрдый, как карандаш ТТ». Потом сократили до «прямой как ТТ».

Я шагнул в знакомую мне пещеру, перейдя вытекающую из него воду, и заглянул вовнутрь. Пещеру, где лежали вещи Урфа, от входа видно не было. Вся основная пещера была заполнена водой, и дно в кристально-чистой воде не просматривалось.

Я шагнул чуть правее, прошел вдоль стенки и с глаз охотников исчез.

— Вихо, вернись, — не выдержав крикнул Кролик, но получил затрещину от Лиса.

— Что там, Копьё? — Спросил нарочито заинтересованно Лис.

Вещи Урфа лежали там, где я их оставил зимой. Меня главным образом интересовали шкурки. Эту зиму я не охотился, а пушнина и здесь считалась денежным эквивалентом. Воин, не имеющий солидного капитала, не имел права быть вождём.

На выборах вождя претенденты демонстрировали шкурки, привязав их к шесту.