Бойцовский клуб

Так отныне будет во всех бойцовских клубах.

Найти бар или гараж, в котором разрешат проводить собрания клуба, не так уж и сложно. В баре, где до сих пор базируется один из первых клубов, они собрали арендную плату за месяц в один вечер.

Другое новое правило, говорит механик, заключается в том, что отныне все бойцовские клубы будут бесплатными. Вход не будет стоить ничего.

Механик выкрикивает в открытое окно встречным машинам, и поток воздуха, шуршащий по обшивке, заглушает его слова:

— Нам нужны вы, а не ваши деньги.

Механик выкрикивает в открытое окно:

— Пока ты в бойцовском клубе, не имеет значения, сколько денег у тебя на счету в банке. Где ты работаешь — не имеет значения. Есть ли у тебя семья — не имеет значения. Кто ты такой — не имеет значения.

Механик выкрикивает в открытое окно:

— Твоё имя не имеет значения.

Обезьянка-астронавт на заднем сиденье подхватывает:

— Твои проблемы не имеют значения.

Механик выкрикивает:

— Твои проблемы не имеют значения.

Обезьянка-астронавт восклицает:

— Твой возраст не имеет значения.

Механик выкрикивает:

— Твой возраст не имеет значения.

И тут механик направляет машину на встречную полосу, и огни встречных машин наполняют салон, холодные, словно штыковые удары. Сначала одна машина, а затем другая, мчатся на нас лоб в лоб, вереща клаксонами, но механик успевает уклониться в сторону и избежать столкновения.

Фары надвигаются на нас, огромные, гигантские, завывают клаксоны, но механик устремляется в самую гущу света, звука и шума.

— Твои ожиданья не имеют значения.

Никто не подхватывает эту заповедь.

На этот раз уклоняться приходится уже встречной машине.

Ещё одна машина надвигается, мигая дальним светом, водитель жмёт на сигнал, а механик выкрикивает:

— Спасенья нет.

И на этот раз механик не уклоняется от столкновения, позволяя это сделать встречной машине.

Ещё одна машина, и вновь механик выкрикивает:

— Рано или поздно ты умрёшь.

На этот раз, как только встречная машина сворачивает, механик кидает рулевое колесо в ту же сторону. Машина снова пытается уклониться, но механик опять идёт ей наперерез.

В такие мгновения всё у тебя внутри тает и растворяется. В такое мгновение ничего не имеет значения. Посмотри на звёзды — и ты пропал. Твоё имущество не имеет значения. Ничего не имеет значения. То, что у тебя дурно пахнет изо рта, не имеет значения. Снаружи темно и гудят встречные машины. Тебе мигают в лицо дальним светом, и, возможно, тебе уже никогда не придётся ходить на работу.

Тебе уже не придётся ходить в парикмахерскую.

— Быстрее, — говорит механик.

Встречная машина сворачивает в сторону, и мы вновь пытаемся её перехватить.

— Что бы ты хотел сделать, — спрашивает механик, — перед смертью?

На нас вновь надвигается, завывая, встречная машина, но механик даже не смотрит вперёд, он смотрит на меня и говорит:

— Десять секунд до столкновения.

— Девять.

— Восемь.

— Семь.

— Шесть.

Работа, говорю я. Я хочу уволиться с работы.

Машина сворачивает в сторону, но механик на этот раз не пытается её перехватить.

Впереди возникают новые и новые огни. Механик поворачивается к трём обезьянкам на заднем сидении.

Он говорит им:

— Эй, обезьянки-астронавты, вы видели, как играют в эту игру. Решайся сразу, а то так и умрёшь.

Справа нас обгоняет машина со стикером на бампере, на котором написано: «Я вожу лучше, когда пьян». В газетах писали, что одним прекрасным утром на тысячах машин появились эти стикеры. На других стикерах написаны такие лозунги как: «Пьяные водители против материнства» или «Все животные подлежат вторичной переработке».

Я читаю газеты и понимаю, что это сделал либо «Комитет Неповиновения», либо «Комитет Дезинформации».

Сидящий рядом со мной механик подтверждает: да, всё это часть «Проекта Разгром».

Три обезьянки-астронавта молчат у нас за спиной.

«Комитет Неповиновения» печатает карточки с правилами безопасности, которые вкладываются на самолётах в карманы на спинках кресел, на которых изображены пассажиры, дерущиеся за кислородные маски, в то время как реактивный лайнер падает на скалы со скоростью тысяча миль в час.

Комитеты неповиновения и дезинформации соревнуются, кто из них первыми разработает вирус, который заставит банкоматы изрыгнуть из себя поток десяти и двадцатидолларовых бумажек.

Прикуриватель уже достаточно разогрелся и механик просит меня зажечь свечи на праздничном торте.

Я зажигаю свечи, и над тортом вспыхивает маленький огненный нимб.

— Что бы ты хотел сделать перед смертью? — спрашивает механик и направляет машину навстречу грузовику.

Водитель грузовика давит на сигнал, снова, и снова, и снова, а фары надвигаются на нас, озаряя улыбку на лице автомеханика.

— Загадывайте желания, да быстрее, — говорит он, бросая взгляд в зеркальце на трёх обезьянок-астронавтов на заднем сидении. — От небытия нас отделяют пять секунд.

— Раз, — говорит он.

— Два.

Грузовик надвигается на нас, словно сверкающая и ревущая гора.

— Три.

— Научиться ездить верхом, — доносится с заднего сидения.

— Построить дом, — говорит другой голос.

— Сделать татуировку.

Механик отвечает:

— Уверуйте в меня и обретёте смерть вечную.