Бокал шампанского

– Быть может, Сол, и до этого дойдет. Или я попросту брошу дело. Обыкновенно, как вы знаете, я даю вам конкретные задания, но сейчас придется обрисовать общую картину и изложить предысторию. Нам предстоит расследовать смерть женщины по имени Фэйт Ашер, которая выпила отравленное шампанское на приеме в особняке миссис Роберт Робилотти. Полагаю, вы об этом слышали.

Все трое подтвердили.

Вулф снова отпил кофе:

– Вам нужно узнать все то, что известно мне, за исключением личности моего клиента. Вчера утром Арчи позвонил один его знакомый, человек по имени Остин Байн, племянник миссис Робилотти. Он попросил Арчи…

Мое присутствие в ближайшие несколько минут явно не требовалось, и я подумал, что надо бы снова позвонить Байну. Я вышел на кухню и набрал номер с аппарата, стоявшего там. После пяти гудков мне показалось, что и на сей раз попытка обречена, но тут трубку все-таки сняли.

– Байн? – уточнил я. – Мозгляк Байн?

– Кто это?

– Арчи Гудвин.

– А-а, приветствую! Я так и думал, что ты позвонишь. Будешь проклинать на все лады за то, что я втянул тебя в эту заваруху. Ну давай не стесняйся. Я сполна заслужил.

– Хотел бы, но я звоню по другому поводу. Ты обещал оказать мне ответную услугу – помнишь? – и завтра будет очень кстати. Я хочу съездить в Грантэм-Хаус и с кем-нибудь там потолковать, лучше всего с дамой, которая им заведует. Наверняка сейчас приют ломится от посетителей, и они могут меня не впустить. Замолви за меня словечко, будь добр, по телефону или письменно. А можешь и со мной поехать. Как тебе?

В трубке помолчали, потом осторожно спросили:

– А с чего ты взял, что мое слово будет иметь вес?

– Ты же племянник миссис Робилотти. И кто-то – забыл кто – говорил, что она посылала тебя в приют с поручениями.

Снова молчание.

– Что тебе нужно, Гудвин? О чем ты хочешь поговорить с заведующей?

– Меня кое-что интересует. Полиция задавала мне вопросы, потому что я по твоей милости угодил в заваруху прошлой ночью, и эти вопросы заставили меня задуматься.

– Что за вопросы?

– Долгая история. Без подробностей скажу только, что я любопытен от природы, потому и подался в частные сыщики. Может, я пытаюсь припугнуть клиента, а? Короче, я не прошу тебя присутствовать при смерти от яда, как ты подсуропил мне, сам того не ведая, признаю. Я лишь прошу тебя им позвонить.

– Не могу, Арчи.

– Вот как? Почему?

– Я не в том положении. Со стороны это будет… словно я… Нет, не могу, и не проси.

– Ладно, забыли. Тогда утоли мое любопытство в другом отношении. Я же сказал, что от природы любознательный. Колись, почему ты вызвал меня себе на подмену якобы из-за простуды, а ведь никакой простуды у тебя в помине не было – во всяком случае, такой сильной, как ты норовил изобразить. Я не рассказал копам насчет твоей мнимой болезни, но, если заупрямишься сейчас, могу и рассказать. Валяй, я жду.

– Ты спятил, Гудвин! Я и вправду простыл. Кто говорит, что я притворялся?

– Чушь! Ну береги себя. Жди в гости меня или копов.

В трубке снова помолчали, всего мгновение.

– Не вешай трубку, Арчи.

– Почему? Хочешь что-то сказать?

– Я готов встретиться и поговорить, но не могу уйти отсюда, потому что ожидаю телефонного звонка. Может, заглянешь ко мне?

– К тебе – это куда?

– В мою квартиру. Дом восемьдесят семь по Боуден-стрит, это Гринвич-Виллидж, два квартала к югу от…

– Я знаю, где это. Буду через двадцать минут. А ты пока прими аспирин.

Когда я повесил трубку, Фриц, стоявший у раковины, довольно заметил:

– Как я и думал, Арчи, у нас появился клиент, раз уж ты влез в это дело.

Я ответил, что мне нужно подумать, похвала это или упрек, и отправился в кабинет уведомить шефа и прочих, что временно пусть на меня не рассчитывают.

Глава 7

Нельзя было и предположить, как выглядел дом 87 по Боуден-стрит несколько лет назад (в таких-то окрестностях, сами посудите), но кто-то явно вложил в него немного денег, к тому же и внутри он был вполне ничего. Плиточный пол красиво отливал темно-зеленым, стены были того же цвета, но чуть светлее, а обрамление дверей лифта для самостоятельного подъема на верхние этажи тускло сверкало алюминием. Получив указания по домофону, я вошел в лифт и нажал на кнопку пятого этажа.

Байн встретил меня на лестничной площадке и проводил в квартиру. Взяв у меня пальто и шляпу, он жестом пригласил идти дальше, и я очутился в комнате, в которую с удовольствием переселюсь, когда Вулф меня выгонит или я сам от него уйду; разве что я бы подправил кое-что по мелочи. Коврики и стулья точно такие, как мне нравится, со светом тоже все в порядке, а главное – никакого камина. Терпеть не могу камины. Байн усадил меня и спросил, хочу ли я чем-нибудь промочить горло. Я с благодарностью отказался, и он встал напротив – высокий, худой, руки безвольно болтаются, лицо туго обтянуто кожей.

– Да уж, в хорошенькое дельце я тебя втравил, – сказал он. – Мне чертовски жаль!