Бокал шампанского

– Звучит красиво, – признал я, – но в этой теории есть одно упущение. Если я вспомню что-то, чего не было в моих показаниях, никакой взнос от твоей тетушки не вернет мне мою шкуру, ведь копы с окружным прокурором освежуют меня заживо. Передай тетке мою благодарность за щедрое предложение, но я вынужден отказаться.

– Я не говорил, что она тебе что-то предлагала. Ну что ты так вцепился в свои показания? Что в них такого важного?

Именно это его грызло – его, и Селию Грантэм, и Эдвина Лэйдлоу, а также, возможно, всех остальных. Байн распинался на эту тему добрых десять минут. До открытой попытки меня подкупить по собственной инициативе или по поручению тетки дело не дошло, однако все прочие способы он перепробовал – и к чувству локтя взывал, и добропорядочность пытался пробудить. Я бы позволил ему болтать дальше в надежде, что он ненароком может обронить нечто полезное, но я знал, что к шести часам к нам наведаются свидетели, при разговоре с которыми мне следует присутствовать. Когда я уходил, Байн настолько разозлился, что даже не счел нужным меня проводить.

Времени оставалось в обрез, а в центре города как раз начались обычные дневные заторы, так что я немного опоздал. В шесть ноль пять я выбрался из такси и взбежал на крыльцо. Если вам кажется, что в таком опоздании нет ничего страшного, позвольте напомнить: Вулфа я знаю лучше. Я видывал, как он вскакивает и скрывается в лифте просто потому, что женщина ударялась в слезы или срывалась на крик, а сегодня к нам должны были прийти сразу три женщины – Хелен Ярмис, Этель Варр и Роуз Таттл. Поди угадай, в каком душевном состоянии будет эта троица после общения с доблестными служителями правопорядка.

Потому-то я вздохнул с облегчением, когда вошел в кабинет и увидел, что все обстоит мирно: Вулф сидит за своим столом, девушки расположились напротив, а Орри занимает мой стул. Пока я здоровался с гостьями, он переместился на диван, и Вулф, дождавшись, когда я тоже сяду, обратился ко мне:

– Арчи, мы только успели познакомиться. Тебе есть что сообщить?

– Ничего срочного, сэр. Он по-прежнему боится женщин.

Вулф повернулся к нашим гостьям:

– Как я уже сказал, дамы, благодарю за согласие прийти. Принудить вас никто не вправе, и тем ценнее для меня ваша компания. Мистер Кэтер, передавая мое приглашение, должен был объяснить, что, как считает мистер Гудвин, во вторник вечером Фэйт Ашер была убита. Это обстоятельство вызвало некоторые затруднения в расследовании, и поэтому я счел необходимым посоветоваться с вами. Мистер Гудвин продолжает считать…

Роуз Таттл его перебила:

– Я говорила ему, что Фэйт может выпить яд прямо там, а он заверил меня, что присмотрит за ней и ничего не случится. А вот случилось! – В круглом лице и голубых глазах не было и следа вторничной веселости, она смотрела сурово, но все округлости никуда не делись, а стянутые в хвостик волосы задорно топорщились.

– Он мне докладывал, – кивнул Вулф, – но, по его словам, произошло вовсе не то, чего вы опасались. Он полагает, что кто-то подсыпал яд в шампанское мисс Ашер. Вы не согласны, мисс Таттл?

– Не знаю. Фэйт, конечно, могла покончить с собой, но видеть я ничего не видела. Мне столько вопросов назадавали, что я вообще теперь не знаю, что и думать.

– А вы, мисс Варр?

На всякий случай напомню: Этель Варр я бы выбрал в спутницы жизни на смотринах записных красавиц. Сейчас она сидела лицом к Вулфу, я смотрел на нее в профиль, и в солнечном свете, падавшем из окна, выражение ее личика, как ни удивительно, не менялось, но любоваться это не мешало, а головку она держала все так же гордо. Ее губки раздвинулись, снова сомкнулись, и она ответила:

– По-моему, – голос ее норовил дрогнуть, но она справилась, – Фэйт Ашер себя не убивала.

– Вот как, мисс Варр? Почему вы так думаете?

– Потому что я смотрела прямо на нее. Когда она взяла бокал с шампанским и отпила, я стояла рядом, беседовала с мистером Гудвином, и в разговоре как раз возникла пауза. Роуз поделилась и со мной своими опасениями насчет Фэйт и яда, мистер Гудвин наблюдал за ней, и я тоже наблюдала. Поэтому я уверена, что она ничего не сыпала себе в бокал, иначе я бы заметила. Полиция пыталась заставить меня признать, что я так говорю по наущению мистера Гудвина, но я повторяла им, что такого не было, что он вообще ничего мне не говорил в тот миг. Ему было не до того. – Она повернула голову, и выражение ее лица моментально изменилось. – Верно, мистер Гудвин?

Мне страшно захотелось обнять ее и поцеловать, а потом пойти пристрелить Кремера заодно с парочкой помощников окружного прокурора. Кремер не счел нужным упомянуть, что мои показания подтверждены другими свидетелями, а просто отметил, что без меня все бы тихо-мирно сошлись на самоубийстве. Чертов лжец! Сначала я пристрелю его, а затем потребую возмещения морального ущерба.