Бокал шампанского

Тем не менее я не отступался, и мы обсуждали третий день путешествия в Канаду – окрестности Квебека, – когда в дверь позвонили. Я вышел в прихожую и увидел через одностороннюю стеклянную панель инспектора Кремера из убойного отдела.

Его появление не слишком меня удивило. Я знал, что полиция обладает особым нюхом, который срабатывает, когда копы встают на след. Как подсознание Лэйдлоу подсказало ему линию поведения на допросе в офисе окружного прокурора, так и мое тут же нашло выход. Я взял с вешалки шляпу и пальто Лэйдлоу, вернулся в кабинет и сказал клиенту:

– Пришел инспектор Кремер, явно ищет вас. Вон туда. Давайте пошевеливайтесь.

– Но откуда…

– Не важно. – В дверь позвонили снова. – Да быстрее же, черт!

Следом за мной он выскочил в кухню. Фриц за большим столом возился с уткой.

– Мистер Лэйдлоу желает спешно уйти черным ходом, – объяснил я, – а у меня нет времени его проводить, Кремер в дом ломится. Помоги, будь добр. Если что, ты его не видел.

Фриц повел клиента к двери, выходившей в наш маленький частный садик, можно и так сказать; а через калитку в заборе можно было попасть в переулок между зданиями на Тридцать четвертой улице. Дверной звонок между тем прозвонил в третий раз, и я вернулся в прихожую, неторопливо накинул цепочку, приоткрыл дверь на жалкие два дюйма и вежливо поинтересовался:

– Полагаю, вам нужен я? Вы же знаете, что мистер Вулф недоступен до шести.

– Открывай, Гудвин!

– Напоминаю, что у меня есть распоряжения, которые я обязан соблюдать. Никаких посетителей с четырех до шести, если это не мои гости.

– Я помню, черт подери! Открывай!

Я принял его слова за обещание, и он меня понял. К тому же не исключено, что кто-то – сержант Стеббинс, к примеру – едет сюда с ордером на обыск, так что будет разумнее впустить Кремера, не дожидаясь официальной бумаги.

– Ладно, если вам нужен я, то заходите. – Я снял цепочку и широко распахнул дверь.

Он вошел, прошагал через прихожую прямо в кабинет.

Я закрыл дверь и хотел было присоединиться к инспектору, но в кабинете его уже не было. Дверь в гостиную была открыта. Мгновение спустя Кремер объявился и с порога рявкнул:

– Где Лэйдлоу?

Я сделал обиженное лицо:

– Думал, вы ко мне пришли. Если я…

– Где Лэйдлоу?

– Обыщите меня. Лэйдлоу на свете много, но у меня в кармане его нет. Если вы спрашиваете…

Кремер направился к двери в прихожую, пройдя на расстоянии вытянутой руки от меня.

Правила общения со служителями правопорядка противоречивы. Применять к ним силу или нет, зависит от ситуации. Скажем, я был в полном праве не пускать Кремера в дом, полагаясь на прочность дверной цепочки. Мог бы помешать ему двинуться наверх; имейся там запертая дверь, сообщил бы, что у меня нет ключа. Но я не мог встать на верхней ступеньке крыльца и мешать ему войти в дом, стараясь, конечно, не прибегать к насилию. Для юристов все это имело смысл, но я-то не юрист.

Однако правила есть правила, и не имело значения, что он подтвердил свое знакомство с ними, прежде чем я впустил его. Когда он пересек прихожую и нацелился на лестницу, я не стал тратить силы на оклик. Вместо этого я взлетел по лестнице следом за ним. Раз уж он доказал, что не блюдет своего слова и лишен чести, я бы ничуть не удивился, сверни он налево на втором этаже, к комнате Вулфа, или направо на третьем, к моей, но он продолжал подниматься, очевидно метя на самый верх.

Уж не знаю, не терпит он орхидеи, потому что Вулф от них без ума, или просто цветов не различает, но в тех немногих случаях, когда попадал в оранжерею, Кремер ни разу не давал понять, что обращает внимание на растения вокруг и под ногами. Разумеется, в нашем доме он постоянно над чем-то раздумывал, иначе и не приходил бы сюда; пожалуй, отчасти это его извиняет. В тот день в холодном помещении вдоль прохода колыхались длинные соцветия одонтоглоссумов – желтые, розовые, белые в крапинку, в теплом светились розовым, зеленым и коричневым гибриды мильтонии и фаленопсиса, а в умеренном, как обычно, горделиво высились каттлеи. Кремеру пришлось бы протискиваться между рядами засохших стеблей.

Дверь из умеренного помещения в горшечную была закрыта, как положено. Когда Кремер распахнул ее и я вбежал следом за ним, то не стал задерживаться, обогнул инспектора и громко закричал:

– Он сказал, что пришел ко мне! А когда я впустил его, прорвался в кабинет, потом в гостиную и стал требовать Лэйдлоу. Я ответил, что у меня Лэйдлоу нет, тогда он рванул на лестницу. Он настолько спятил от поисков какого-то Лэйдлоу, что совсем о приличиях забыл!

Теодор Хорстман, мывший в раковине цветочные горшки, обернулся на мой голос. Прежде чем я умолк, он снова отвернулся и занялся своим делом. Вулф, который возился с саженцами, смерил нас с инспектором свирепым взглядом. Поначалу этот взгляд предназначался мне одному, но постепенно сместился на Кремера.

– Вы рехнулись, инспектор? – справился он ледяным тоном.

Кремер встал посреди помещения и гневно уставился на шефа:

– Не сегодня. Я…

– Не сегодня – что? Образумитесь?

Кремер сделал пару шагов вперед: