Бокал шампанского

– Я была уверена, что тебе все известно, раз ты заварил эту кашу. Понимаешь, однажды я, быть может, выйду за него замуж. Если у него неприятности, я могу сделать это прямо сейчас, ведь ты повел себя как последний негодяй… Наверняка никто ничего не знает, но ходят слухи… Так ты негодяй?

– Дай подумать, потом отвечу. Так что там насчет Лэйдлоу и Фэйт Ашер?

– Я сама хочу узнать! Нас всех опрашивали, интересовались, известно ли нам, что Эдвин встречался с этой девушкой раньше. С какой стати ему с ней встречаться? По-моему, в полицию поступило анонимное письмо. Недаром они попросили разрешения воспользоваться нашими пишущими машинками – всеми четырьмя… нет, пятью. Одна у Хэкетта, по одной у нас с Сессом, две в кабинете матери. Ты снова меня дурачишь? Не может быть, чтобы ты не знал!

– Теперь знаю, ты мне рассказала. – Я похлопал ее по плечу. – Будут трудности с работой, позвони мне. У тебя неплохие задатки детектива. Надо же, вывела, для чего полиции понадобились пишущие машинки. Кстати, они взяли образцы?

– Да. Можешь вообразить, как взбеленилась мать, но возражать не стала.

Я вновь тронул ее за плечо:

– Не позволяй обстоятельствам рушить твои брачные планы. Ну да, получили копы анонимное письмо, но таких писем им приходит по дюжине в день. Что бы ни говорилось в этом письме, даже если там сказано, что она родила от него ребенка, – это ничего не доказывает. Люди, рассылающие анонимки, никогда…

– Не в том дело, – перебила Селия. – Если он сделал ей ребенка, это означает, что, когда мы поженимся, у нас будет нормальная семья, а я этого хочу. Но меня беспокоят неприятности, в которые он угодил. От тебя, к сожалению, никакой помощи.

Миссис Ирвин оценила ее совершенно точно. Она имела собственное мнение по любому поводу.

– В общем, решай сам, – продолжала Селия. – Если решишь сбежать от мамы с комиссаром, ты знаешь, где твои шляпа и пальто. Мне не нравится, что меня использовали как приманку. Могу им передать, что ты взбесился и удрал.

Непростой выбор, да. Беседа с миссис Робилотти выглядела привлекательно. Не исключено, что в запале она скажет что-нибудь полезное. Но в присутствии комиссара полиции Скиннера наш разговор почти наверняка превратится в очередные пляски вокруг розового куста. С другой стороны, стоит, пожалуй, узнать, чего ради они захотели приманить меня на Селию. Короче, я ответил, что не готов разочаровывать ее мать, и Селия проводила меня наверх, в музыкальную гостиную, где во вторник вечером мы, кавалеры, не дождавшись бренди, присоединились к дамам.

Присутствовало семейство в полном составе. Сесил стоял у окна, а чета Робилотти вместе с комиссаром Скиннером восседала в креслах в дальнем конце гостиной, попивая что-то из бокалов (не шампанское, это точно). При нашем с Селией появлении Роберт Робилотти и Скиннер встали, но не для того, чтобы обменяться со мной рукопожатиями. Миссис Робилотти выпятила костлявый подбородок. Увы, желаемого впечатления ей произвести не удалось: трудно смотреть сверху вниз, когда ты сидишь, а твой собеседник стоит.

– Мистер Гудвин явился добровольно, – сообщила Селия. – Я предупредила его насчет устроенной вами ловушки, но он не стал убегать. Мистер Скиннер – мистер Гудвин.

– Мы знакомы, – откликнулся комиссар.

По его тону легко было догадаться, что наша предыдущая встреча не относится к числу дорогих для него воспоминаний. С прошлого раза у него прибавилось седины над ушами и морщинок на лбу, а минул-то всего год.

– Позвольте заметить, что лично я предпочла бы впредь не пускать вас в свой дом, – уведомила меня миссис Робилотти.

Скиннер взглянул на нее и покачал головой:

– Прошу вас, Луиза. – Он сел и вонзил в меня свой взгляд. – Наша встреча носит неофициальный характер, Гудвин, и протокола не ведется. Альберт Грантэм был моим близким и верным другом. Его бы страшно расстроило такое жуткое событие под крышей его дома, и моя обязанность перед ним…

– А еще, – вклинилась Селия, – он бы не позволил себе позвать человека и не пригласить его сесть.

– Поддерживаю, – сказал Роберт Робилотти. – Садитесь, Гудвин.

Я и не знал, что у него есть право голоса.

– Может, и не стоит беспокойства. – Я посмотрел на миссис Робилотти; с высоты моего роста ее угловатость бросалась в глаза и того пуще. – Ваша дочь сказала, что вы хотели меня видеть. Только ради того, чтобы отказать от дома?

Она не могла задрать нос еще выше, но честно попыталась.

– Последние три дня были худшими днями в моей жизни, – произнесла она, – и виноваты в этом вы. Мне уже доводилось иметь с вами дело, с вами и с тем человеком, на которого вы работаете, и я должна была догадаться, во что это выльется. Я считаю, что вы вполне способны на шантаж, и именно такова, на мой взгляд, ваша цель. Имейте в виду, я не поддамся на ваши уловки, а если вы попробуете…

– Мама, перестань! – вмешалась Селия. – Это же повод для обвинения!