Бокал шампанского

– Нет, – ответил Байн. До него явно дошло, что иное объяснение будет выглядеть притянутым за уши. – Она позвонила мне утром и сообщила, что остановилась в отеле «Кристи» под именем Эдит Апсон. Она знала, что я прихожусь племянником миссис Робилотти, и ей хотелось встретиться и расспросить меня о смерти дочери. Я признался, что меня там не было во вторник вечером, но она сказала, что знает, однако все равно желает встретиться. Я согласился, поскольку не хотел ее обидеть. И не хотел, чтобы вышло наружу, что я сплю с матерью Фэйт Ашер. Мы договорились о встрече в том баре…

– Вам было известно, что Фэйт Ашер – ее дочь?

– Я знал, что у нее есть дочь, но имени она не называла. Она упомянула о дочери, когда мы… э-э-э… сошлись ближе.

– О чем она расспрашивала вас по поводу того вечера?

– Просто спросила, знаю ли я что-нибудь такое, о чем не писали в газетах. Что-нибудь о гостях или подробности случившегося. Я мог бы, наверное, рассказать ей о гостях, но вот о самом событии знал не больше, чем она сама.

– Хотите что-либо добавить? Что-то важное или мелкое?

– Нет, добавить мне нечего.

– Тогда я займусь миссис Ашер, а с вами побеседую снова попозже, в ее присутствии. Арчи, проводи мистера Байна и пригласи миссис Ашер.

Он побрел к двери, как телок на заклание. Ну да, ставки сделаны, карты на руках, осталось дождаться исхода партии. Я пропустил его в соседнюю комнату, придержал дверь для миссис Ашер, плотно закрыл и вернулся за свой стол. Она уселась в красное кожаное кресло, и Вулфу пришлось развернуться к ней лицом. В своем отчете Сол упоминал, что ей нравится мужская компания, и нетрудно было предположить, что мужчинам также нравится ее общество – как она вращала бедрами, когда шагала, как наклоняла голову, как смотрела призывно, даже сейчас, когда на нее давили, а мужчина, который вел допрос, ничуть не походил на записного сердцееда. Это в сорок-то лет! В двадцать она, верно, вообще разила наповал.

Вулф снова сделал глубокий вдох. Физическая нагрузка (даже разговор) сразу после еды давалась ему с трудом.

– Очевидно, мадам, что вам ясна причина, по которой я предпочел поговорить с вами и мистером Байном по отдельности, – дабы убедиться, что его и ваш рассказы совпадают. Поскольку сговориться у вас возможности не было, любое сходство версий будет свидетельством вашей искренности, пусть и не решающим.

Она улыбнулась:

– Какие вы слова употребляете! – Нечто в ее тоне и взгляде давало понять, что на протяжении многих лет она мечтала о мужчине, умеющем гладко складывать затейливые словеса.

Вулф фыркнул:

– Я стараюсь говорить ровно то, что хочу сказать.

– Я тоже, – ответила она, – но порой их так трудно подобрать. Не знаю, что рассказал вам мистер Байн, но сама клянусь говорить только правду. Вы же хотите узнать, как случилось, что мы с ним встретились сегодня вечером, правильно?

– Правильно.

– Что ж, я позвонила ему утром и сказала, что хочу его видеть, а он предложил встретиться в баре «У Тома». Я никогда не слышала об этом заведении. Встречу назначили в четверть восьмого, и я приехала. Ничего особенного, верно?

– Как вам сказать… Вы давно с ним знакомы?

– Не стану утверждать, что мы знакомы по-настоящему. Мы столкнулись приблизительно год назад, совсем не помню где именно, сколько бы ни мучила свою память. На какой-то вечеринке, но вот где… Но вряд ли это важно. Вчера я сидела у себя в номере, смотрела в окно и вспоминала свою дочь. Мою дорогую Фэйт. – Она прервалась и всхлипнула, однако вышло не очень-то убедительно. – Мне вспомнился мужчина по имени Байн. Кто-то – возможно, он сам – говорил, что приходится племянником богачке миссис Робилотти, прежде миссис Альберт Грантэм. Моя дочь умерла в доме миссис Робилотти, и я решила, что этот мужчина может что-то поведать мне о дочери и убедит миссис Робилотти меня принять, чтобы я могла и ее расспросить. Я хочу узнать все, что только возможно.

Она снова всхлипнула.

Не то что неубедительно, скорее, фальшиво донельзя. Байн оказался достаточно умен для того, чтобы придумать историю, которую его напарница вряд ли могла опровергнуть, даже предупредил заботливо, что она будет все отрицать. Хуже того, не исключено, что он ничего не придумывал. Не исключено, что он говорил правду, как и положено джентльмену. Встреча двух блестящих мыслей Вулфа в баре «У Тома», столь много обещавшая – какой восторг меня охватил, когда Сол сообщил, что они сидят вдвоем! – грозила обернуться пшиком. Может, никакой все-таки Вулф не гений…

Если он разделял мои мрачные опасения, то успешно это скрывал.

– Раз ваша встреча с мистером Байном была непреднамеренной и вполне невинной, почему вас так напугала его угроза обратиться в полицию? Напомни, Арчи, как это прозвучало?

– «Никакой полиции. Упаси боже, никакой полиции!»

– Я не люблю полицейских. Никогда их не любила.

– Почему вы покинули дом, перебрались в отель и зарегистрировались под чужим именем?

– Мне было плохо после смерти дочери. Я не хотела никого видеть, но знала, что газетчики не дадут мне покоя. Газетчики и полицейские. Я хотела побыть одна. Вы бы на моем месте…