6 июня 1952 года
Моя дорогая Элейн!
Во исполнение своего обещания подтверждаю письменно все то, что недавно тебе говорил.
Я не принимаю на себя отцовских обязанностей в отношении твоей дочери Фэйт – ни юридических, ни моральных. Ты всегда утверждала, что именно я являюсь ее отцом, и какое-то время я тебе верил, но теперь у меня появились доказательства обратного. Тем не менее, как я тебе сказал, я потрудился узнать о твоем образе жизни в последние десять лет, и вполне очевидно, что целомудрие не относится к числу твоих добродетелей. Не исключено, что пятнадцать лет назад, когда я срывал плоды твоей юности и наслаждался твоей близостью – цитирую твои слова, – все было иначе, но твое последующее поведение ставит эти утверждения под сомнение. Я не стану впредь выражать сожаление о собственном поведении в те дни, ибо делал это неоднократно, и тебе известно мое отношение к себе самому – с той поры, как я достиг зрелости. Напомню, что я не отказывал в удовлетворении материальных потребностей как твоих, так и твоей дочери. Некоторое время это давалось мне непросто, но после кончины моего отца я выделял тебе 2000 долларов ежемесячно, и налогов с этой суммы ты не платила.
Но с годами все меняется, и ты совершенно права – я должен предусмотреть возможные стечения обстоятельств и случайности. Как я говорил, я вынужден отвергнуть твое пожелание на выделение крупной суммы, достаточно крупной, чтобы ты и твоя дочь могли существовать на проценты от нее. Я не доверяю твоему отношению к деньгам. Боюсь, в твоих руках этот капитал вскоре будет растрачен и ты снова придешь ко мне. Также у меня нет возможности содержать тебя через фонд ни сейчас, ни по завещанию, по озвученным ранее причинам. Я не могу рисковать разоблачением.
Посему я предпринял шаги, призванные способствовать общему благу. Я выделил своему племяннику Остину Байну портфель ценных бумаг, не облагаемых налогами, общей стоимостью немного более 2 000 000 долларов. Ежегодный доход составит около 55 000 долларов. Мой племянник обязан отдавать половину этих средств тебе, а второй распоряжаться по своему усмотрению.
Эта сделка документально оформлена и закреплена в соглашении, подписанном мной и моим племянником. Одно из условий сделки гласит, что в случае дополнительных требований с твоей стороны, в случае раскрытия сведений о нашем давнем увлечении друг другом или в случае твоих притязаний на мое наследство и на доходы членов моего семейства мой племянник освобождается от обязанности делиться с тобой оговоренными средствами. Другое условие заключается в том, что, если он окажется не в состоянии удовлетворять в срок твои означенные выше потребности, ты вправе притязать на весь выделенный вам портфель. Формулируя эти условия, я был бы рад воспользоваться советом адвоката, но не могу этого сделать. Все же не сомневаюсь, что мои требования будут исполнены. Вряд ли мой племянник поведет себя недостойно, но, если так случится, ты знаешь теперь, как поступить. Разумеется, существует вероятность того, что он промотает капитал, но я знаю его с рождения и потому убежден, что шансы на это невелики.
Настоящим я выполняю свое обещание записать все то, что сказал тебе на словах. Повторяю, что данное письмо не может рассматриваться как подтверждение моего отцовства в отношении твоей дочери Фэйт. Если ты когда-либо предъявишь его публично или попытаешься воспользоваться им как предлогом для претензий, поступление средств от моего племянника прекратится немедленно.
Завершаю это послание пожеланиями благополучия и счастья тебе и твоей дочери.
Искренне твой,
Альберт Грантэм
