Болезненность суждений (СИ)

— Вот как… — Прохор облегчённо выдохнул. Не страшно что-то забыть. Страшно, что что-то может оказаться реальностью. Быть под полным контролем, валяясь в ногах и целуя грязную обувь? Аксёнов бежал от такого всё своё детство, ломаясь каждый день, как сухая ветка. Насилие казалось бесконечным. Страдания давно перекрасились в красный. И если разрезать торт, из него вытечет алая кровь.

Смирнов был заинтересован в развлечениях, но присваивание себе конкретного работника в планы не входило. Для чего, если у него уже есть малыш, с которым хочется проводить больше времени? Мысли о сыне вызвали невольную улыбку. Хороший и добрый мальчик, обладающий невероятной силой притягивать к себе всё плохое. Он оставил рядом с собой самое опасное в его жизни, и эта опасность стала защитой. Сбой системы? Рождение ребёнка знатно потрепала психопата, меняя его установки и направления в жизни. Пётр каждый раз говорил себе, что уйдёт, ведь ничего не может сдерживать такого умного и жестокого человека. Однако только присутствие Артура делало его человечней. «Невозможно перевоспитать, но можно приручить», — слова, которые Смирнов услышал из разговора каких-то пенсионеров в автобусе. А ведь и правда. Преступления встают на задний план, да люди подавно. Зимин — единственный, к которому на колени ложится само зло, чтобы отдохнуть. Аксёнов смотрел на улыбающегося директора, не понимая, в каком мире тот находится. Он прошёлся рукой по лицу и тяжело выдохнул.

— Я хочу остаться работать, вот только одежда…

— Какой работать? У тебя алкоголя в крови больше, чем у меня на полках, — левая бровь поднялась в усмешке. Собеседник нахмурился. — Впрочем, можешь помогать Артуру под его присмотром, но на кассе стоять запрещаю. И из зарплаты вычту. Ещё раз придёшь в таком состоянии — отправлю домой, и в конце месяца ты получишь половину заслуженного. Одежду надо переодеть. Да и мне тоже. Вставай, у меня в кабинете есть шкаф.

Пётр поднялся и спокойно вышел, замечая скучающего Артура. И скорее всего сонного. Ему хотелось прошмыгнуть мимо и побыстрее, вот только именно так и не получилось. Ошарашенный парнишка тут же подбежал и стал трясти мужичка.

— Откуда кровь?! Что с тобой? Ты ранен?!

— Спокойно, это не моя, — тот улыбнулся. Однако такой ответ всё равно не успокаивал.

— Ты убил Прохора?!

Аксёнов вышел чуть позже, поглаживая бинты на ладони. Ещё болит, но уже не так сильно. Какая-то потасовка рядом привлекла внимание.

— А вот и Прохор, — директор положил руку на плечо подошедшего. — Это его кровь. Он изрезался осколком, и я оказал первую медицинскую помощь. Теперь нужно переодеться, чтобы продолжить работу.

— Он ведь пьяный, — волнение исчезло. Недовольство снова появилось на лице. Коллега недавно хотел зарезать его, а сейчас стоит сам в крови. Повезло, что рана на шее была пустяковой. Капля крови смахнулась, да пореза совершенно не было видно.

— Такое больше не повторится. Да, Прохор?

Мужчина нахмурился и опустил взгляд, кивнув.

— Да…

— Вот и славно. Артур, продолжи работу, скоро к тебе придёт помощь. Но на кассе сегодня только ты. Пьяным не место возле денег.

Смирнов увёл Аксёнова в кабинет, пока Зимин ворчал себе под нос. Возмущается, хотя всё равно будет делать то, что говорят. Из шкафа появилось два костюма. Официально, да какая разница? Быть в крови — не самый лучший торговый вариант.