Болезненность суждений (СИ)

Собственный голос заставил работника очухаться от фантазий. Он посмотрел на покупателя с коллегой в стороне и смутился, слегка краснея. «Боже мой, хорошо, что они не услышали. О чём они говорят?»

— Знаешь, Прохор, у меня к тебе есть серьёзный разговор, — женщина говорила тихо и с осторожностью. Никто не мог подслушать на таком расстоянии. — Мы практически не знакомы, но не мог ли ты оказать мне услугу?

— Услугу? — мужчина пренебрежительно осмотрел Марию, будто та предложила товар в виде своего тела.

— Да, — небольшое молчание. — Мой муж болен. Он потерял большую часть памяти, но помнит, что у него есть я и сын.

— А я здесь причём?

Женщина достала платок, вытирая появляющиеся слёзы. Со стороны было заметно, что она говорит с трудом. Мудрость в старости? Даже если так, то эта мудрость была элегантной и утончённой.

— Дело в том, что наш сын умер десять лет назад. У Сени, моего мужа, проблемы с сердцем. Ему нельзя говорить правду. Если… если он узнает, это станет большим потрясением. Его сердце не выдержит. Он умрёт, — покупатель был очень сдержан, несмотря на серьёзность ситуации. Лёгкая улыбка снова появилась на лице. — Сеня очень любит сына. Спрашивает, как он там живёт, вдали от дома. Когда приедет, чтобы навестить больного папочку. Ты очень похож на него. Когда я пришла сюда, чуть не упала в обморок. Думала, что воскрес…

— Это ты мне предлагаешь стать сыном для какого-то мужика? — Аксёнов пошёл в штыки, не собираясь подчиняться женщине, а мужчинам тем более. Мария тяжело выдохнула. Ей хотелось уйти, но совесть перед супругом не позволяла шагнуть назад.

— Подумай хорошо, пожалуйста. Он лежит в больнице. Врачи не прогнозируют что-то хорошее. Отмалчиваются и уходят. Если Сеня умрёт, мне бы хотелось, чтобы он перед своей смертью увидел сына, пускай даже не его. Материнскому сердцу тоже больно. Но только представить, что чувствует отцовское, подарившее всё тепло и заботу своему единственному мальчику…

Она помотала головой, вытерла слезинки и достала клочок бумажки с ручкой, у которой заканчивалась паста. Номер телефона и адрес больницы вскоре оказался в руке у Прохора.

— Второй этаж, третья палата направо.

Мария помолчала и аккуратно обняла мужчину, словно бархатное одеяло, а затем отстранилась и поспешно вышла из алкомаркета. Аксёнов остался в замешательстве. Лёгкость и нежность сбивала его жёсткий настрой. Глаза опустились на бумажку. «Даже вино не купила…»

— Поздравляю! Ты уговорил её не покупать? Вот видишь. Умеешь ведь, когда захочешь.

Мрачный подчинённый подошёл к кассе и купил товар сам, после чего молча удалился из здания. Артур вопросительно посмотрел ему вслед. Вот и ушёл комок проблем. Только куда? На улице сгущались ночные тучи. Людей становилось меньше. Рабочий день. Тяжёлый рабочий день. Кому хочется после такого гулять? Лишь тем, кто не работает, либо тем, кого выпнули размяться и подышать свежим воздухом. Весенние вечера отдавали тоской. Дожди, лужи, грязь. Почему люди, состоявшие из мусора, так презирают это время года? Они любят лето. Зелёная травка, солнышко. Тепло и светло. Всё для того, чтобы скрыть свою сгнившую натуру. Если постелись на лужу свой пиджак для прекрасной сопровождаемой леди, он не останется чистым, когда его поднимут. Запачкается. Пропитается всеми отвратными составляющими неизвестного водоёма после стаявшего снега. И что же дальше? Наигранное веселье, вызывающее чувство тошноты, как если бы запил бесплатный кусок рыбы молоком. Отвращение, жалость, сочувствие. И улыбка. Нельзя показывать отрицательные эмоции, пока на тебя смотрит человек, оплативший несчастную рыбу. Ведь он не виноват, что ты, точно лишившись ума, принялся запивать кусок попавшимся под руку молоком, оправдываясь специфическим вкусом, при этом сдерживая подходящую рвоту. Бесконечная игра однажды приводит в тупик. Солгал с рыбой, солгал при леди, что всё в порядке. А затем жизнь превращается в карточный стол. Друзья и знакомые играют в мафию, а ты становишься ведущим, ведь другие роли тебя больше не устраивают. Когда выпадает другая карта, почему бы не утаить правду? Всего лишь житель. Однако, если убрать из колоды ведущего и шерифа, можно играть до бесконечности. Раскусили — солги и преврати в шутку. Верят — продолжай. Ты и сам перестанешь видеть границу. Ложь станет правдой. И сейчас, сидя возле окна, ты наверняка думаешь: «Хочу лето. Надоела эта слякоть. Обувь постоянно грязная. Ненавижу весну», — даже не задумываясь, что говоришь о себе.