Болезненность суждений (СИ)

— Меня зовут Мария. Можешь называть меня просто мама Маша, — женщина с улыбкой опустила глаза на бейджик. — Приятно познакомиться, Прохор. Какое замечательное имя.

— Ты мне льстишь. Что тебе нужно?

Зимин всё время наблюдал за пьяным коллегой, хоть и каждый раз отворачивался при встрече взглядом. Переживания легко скрыть, только не от самого себя. Коллега-мудак всё равно человек, что уж тут поделать. В последнее время его вид оставляет желать лучшего. Психическое состояние Прохора беспокоило Артура. Может пострадать не только больной, но и его окружение. Как же контролировать чужие эмоции и чувства? Этот дурак скрывает всё под гневом и действует неадекватно. Можно ли ещё как-то помочь? Парнишка выдохнул и устало очередной раз взглянул на коллегу, который за смену впервые с кем-то разговаривал. Напряжение между собеседниками явно росло. Стоило бы вмешаться.

— Здравствуйте. Извините моего коллегу, он сегодня неважно себя чувствует. Вам что-то подсказать, либо вы уже определились? — Артур ловко уводил женщину разговором. Мало кто мог бы так же болтать, как он. Вот только такая черта существует лишь на работе, а в жизни на первый план выдвигается смущение и робость.

— Ох. Здравствуй, Артур, — глаза поднялись с бейджика на молодого паренька. — Нет-нет, у нас всё прекрасно. Изволь формальности. Называй меня тётя Маша.

— Но…

— Я никому не скажу! — кокетно добавила женщина и засмеялась, по-доброму улыбаясь. Зимин ей в сыновья годился. Прохор был почти в той же стороне.

— Хорошо, тётя Маша, — работник немного смутился от такой активности покупателя, переводя взгляд на Прохора. — Тебе нужно отдохнуть? Можешь ведь идти домой.

— Нет, не могу. Что тебе надо вообще? — тот нахмурился и посмотрел на покупателя. — Я справлюсь сам. Так тебе что-то подсказать?

— Какой хмурый вид! Великое одолжение человека «Я — сам»? Ха-ха! Можете помочь мне вдвоём, я совсем не против компании таких симпатичных мальчиков. Хмм. Знаете что-нибудь из спиртного, чтобы вкус был, как у дорого вина, но при этом процент алкоголя был низкий, как у шампанского? Муж очень хочет, хотя ему противопоказано сейчас.

Аксёнов задумался и осмотрел верхние полки, натыкаясь на возможные варианты. «Эр» или «Питенол»? А может быть «Губолин»?

— Если есть противопоказания, то тогда не стоит покупать. Это окажет вред на организме и повлечёт последствия. Мне бы не хотелось, чтобы это ещё сказалось как-то на нашем алкомаркете…

— А какие предложения у тебя, Прохор?

Мужчина посмотрел на коллегу и с победоносным видом подошёл к полке. В руке оказалась непримечательная бутылка с надписью «Питенол». На бежевой этикетке были нарисованы зелёные бутоны цветов. Белый шрифт придавал что-то необычное такому странному сочетанию.

— Предлагаю купить именно вот это. Я сам не пробовал, но, по словам других людей, в нём есть что-то, чего сложно найти даже в крепких напитках.

— Прохор!

Артур стал ворчать и отбирать бутылку у работника. За ним закреплена власть: только ему можно сегодня продавать товар. Из-за этого шансы на победу были неравные. Мария наблюдала за потасовкой, пока не взглянула на время. Радость сменялась грустью в глазах. Унывать нельзя. Впереди предстоял ещё долгий разговор. Или нет.

— А вы ещё не забыли про меня? Ха-ха! У меня было так много времени подумать. Я решила, что беру. Не беспокойся, Артурчик, больному попадёт внутрь пара капель!

Зимин с недоверием посмотрел на женщину. Вот так всегда говорят, а потом болеющим становится хуже. Вина распространяется с геометрической прогрессией. Особенно обвинения, после которых пробуждается даже самая побитая совесть.

— Ладно. Сделаю вид, будто не слышал, кому это покупается. Только не забывайте о последствиях. Дорогих людей легко потерять. Будет обидно, если это сделает какая-то бутылка, — парнишка посмотрел на алкоголь и с досадой выдохнул. В его жизни роковым последствием стала машина. Авария со смертельным исходом стала точкой для матери, и она хотела поставить её и для сына. Как желание убить себя вместе с ничем неповинным ребёнком, смотрящим с надеждой на свою опору. Где найти помощь? Вокруг обвинения. Все хотят заставить извиняться, задыхаться от совести в неуместной ситуации. Ужин в доме напоминает поминки. Каждый день проживать с воспоминанием события, которого даже не помнишь. И думать. Думать. Думать. Думать. «Что, если бы это был я? Всё было бы хорошо. Все были бы счастливы. Никому не пришлось бы страдать.» Лишь при Петре подобные мысли надолго исчезали. Тревожность уходила следом. Парнишка выдохнул и посмотрел в сторону кабинета директора, стоя возле кассы. Не ноги, а мысли донесли его. Нет, он должен жить. Всё было не зря. «Ты так заботишься обо мне… Я ведь тоже тебе очень дорог, правда? Да. Правда. В твоих глазах даже появляются звёзды, когда они смотрят на меня. При других такого нет. Я хочу жить ради тебя!» — Зимин плавал в своём мире.

— Люблю тебя…