Больше, чем что-либо на свете

– Простите, сударыни, я спешу, – с поклоном извинилась она. – Чтобы не ударить перед вами в грязь лицом на вступительном собрании, мне нужно поработать над моим докладом.

– Давай, давай, – осклабилась в улыбке Ульвен. И шутливо предупредила: – Реттгирд уже точит на тебя зубы! Готовься к схватке!

На подготовку доклада оставалось четыре дня, и Рамут с головой бросилась в работу. Она решила изложить некоторые свои взгляды на лицевую хирургию и родовспоможение. Она предлагала использовать хирургическое вмешательство не только в случае явных повреждений, но и просто для улучшения внешности по желанию заказчика, если он недоволен тем, чем его наделила природа. В качестве примера она описывала несколько разработанных ею способов исправления формы носа и челюсти. Во второй части доклада Рамут описывала признаки, по которым женщина нуждалась в разрешении от бремени путём разреза ещё до начала естественных родов. Такие операции проводились нечасто: известные к настоящему времени обезболивающие средства были вредными даже для взрослых, а на малыша уж и подавно могли действовать пагубно, в некоторых случаях приводя к остановке сердца. Без обезболивания же мало кто мог выдержать такое вмешательство (разве что такие могучие глыбы, как тётушка Бенеда). Вместо лекарств Рамут предлагала вводить в полость позвоночника сжиженную хмарь при помощи иглы. Хмарь не снимала болевые ощущения так же сильно, как дурманящие лекарства, но всё же весьма существенно уменьшала их в области раны, а при введении именно в спинной мозг могла на короткое время совсем отключить чувствительность ниже места прокола – Рамут обнаружила и доказала это своими собственными исследованиями. Она уже давно готовила статью об этом, а на вступительном собрании ей представлялась возможность обнародовать свои изыскания во врачебных кругах.

Нервничала ли Рамут перед докладом? Пожалуй, да, но отнюдь не до заикания и дрожи в коленях. Возможность спора с Реттгирд её слегка будоражила, но это было жизнелюбивое волнение научного азарта, а не лишающий дара речи страх. Рамут чувствовала уверенность в своих силах и знаниях – достаточную, чтобы противостоять любому недоверчиво настроенному слушателю: сказывался опыт защиты «Некоторых заблуждений современной врачебной науки», пришедшихся не ко двору в преподавательской среде её родного учебного заведения. Суждения автора показались слишком новыми, бросающими вызов устоявшимся взглядам. Рамут сохранила эту работу и время от времени возвращалась к ней, дополняя и исправляя её, а между тем кое-какие высказанные в ней положения уже успели подтвердиться и стать общепринятыми. Впрочем, в целом этому труду ещё долго не грозило устаревание. Врачебная наука шла вперёд, но не так быстро, как хотелось бы.

Усиленно работая над докладом, Рамут не упускала и возможности потрудиться в прекрасных хирургических залах Общества. Их сияющая чистота, простор, зеркальные полы, белые стены и высокие потолки с лепниной на кого-то могли навевать скуку и нервную дрожь, но Рамут нравилось. Здесь было всё самое лучшее: инструменты, мебель, лекарства, а также плеяда умных, знающих, опытных врачей. С Реттгирд за эти четыре дня она пересеклась всего пару раз; ей довелось видеть, как та применяет обезболивание внушением. Их способы мало различались, разве только Реттгирд тратила больше времени и усилий на введение больного в состояние нечувствительности. Лечила эта сероглазая обаятельная госпожа быстро, красиво и умело; она как бы раскрывала над больным незримые крылья, завладевала его жизнью, его дыханием, каждым ударом его сердца. Всё было под её зорким и властным присмотром. Если в руки Реттгирд попадала роженица, она и пикнуть не смела под зачаровывающим взглядом врача, а ребёнок выскакивал из неё, как пробка. Трудились в Обществе врачи старше и опытнее её, но имя госпожи Реттгирд гремело и раскатывалось, когда требовались смелые, решительные, безотлагательные действия – когда было по-настоящему туго.

Рамут предпочитала делать своё дело незаметно. Её здесь ещё мало кто знал, разве что с огненноволосой Ульвен они успели сдружиться. Нрав у той был лёгкий, весёлый, пошутить она тоже любила, но, в отличие от Реттгирд, всегда обходилась без ехидства. Её супруг давал уроки музыки на дому; большого дохода ему это не приносило, но он занимался этим по призванию души. Они растили первого ребёнка – полуторагодовалую дочку.

– Слушай, как тебе удаётся совмещать материнство и работу? – озадаченно спросила Рамут. – Мне семейные дела ещё только предстоят, и я совершенно не представляю себе, как это!