Больше лает, чем кусает

А в это время Кэппер Квин летал повсюду, делая все то, что было в интересах Белаквы, поручившего ему предсвадебные хлопоты. Понимая, что ему много не достает для успешного исполнения поручений, которые были так далеки от занятий, вовлекающих всю личность и направленных на самовыражение, Квин привлек, пообещав скромное вознаграждение, для помощи в осуществлении некоторых из возложенных на него дел некоего Спраула, недавно потерявшего работу маклера одной из фирм в Сити, который обладал обаятельными манерами и хорошо знал магазины и торговые центры к северу от реки, что являлось в глазах Квина бесценным качеством. И вот в ту судьбоносную субботу рано поутру они встретились и отправились покупать букеты — большой для невесты и семь поменьше для ее подружек.

— А госпоже ббоггс не нужно ли? — вопросил Квин.

— Не нужно ли что? — не понял Спраул.

— Ну, я подумал, не нужно ли и ей купить какой-нибудь цветочек,— пояснил Квин.

— Это было бы, если употребить биологический термин, суперфетацией[188],— отрезал Спраул и уверенным шагом направился в цветочный магазин, располагавшийся совсем рядом с улицей Мэри. Квин семенил рядышком. Владелица магазина испытала двойную радость — во-первых, появился такой покупатель, как Спраул, а во-вторых, она только что обнаружила у одного из множества цветков львиного зева пятую тычинку, пусть и в зачаточном состоянии.

— Ах, господин Спраул! Как я рада вас видеть! — воскликнула она.— Представьте себе, сударь, я вот обнаружила...

— Доброе утро,— отрывисто бросил Спраул.— Одну очень большую орхидею, пожалуйста, и семь гвоздик, наилучших из всего того, что у вас есть.

Кэппер Квин, хотя и абсолютно не умевший настаивать на своем при совершении какой-либо покупки, обладал тем не менее чувством, позволяющим предвидеть, что наилучшим образом приличествует той или иной ситуации, причем в такой развитой степени, что смог ясно выразить то, что это чувство ему продиктовало.

— От имени моего клиента,— заявил он с несколько излишней напыщенностью,— я вынужден настаивать на приобретении двух орхидей.

— Бога ради, сколько хотите, столько и закажем! — успокоил Квина Спраул.— Три? Десяток?

— Нет, нет,— быстренько проговорил Квин,— двух будет вполне достаточно.

— Итак, две большие орхидеи и семь белых гвоздик, наилучших из всех, что у вас имеются.

И словно по мановению волшебной палочки в руке владелицы цветочной лавки появилось девять цветков.

— Прекрасно,— проговорил Спраул, оценивающе осматривая цветы.— Это следует отправить по нескольким адресам.— И он быстро написал на листике бумаге адреса, фамилии и указал, кому какие цветы следует доставить. Закончив писать, он удовлетворенно сказал: — Так, первая часть дела сделана.

Объявление общей стоимости покупки вызвало крайнее изумление Спраула. И он воззвал к Квипу:

— Господин Квин, скажите, мне это снится или все это происходит наяву? А может быть, я просто ослышался?

Цветочница заверила Спраула, что опа не только тщательно выверяет свои счета, не набавляя ни пенни, но и к тому же ей ведь тоже надо как-то жить. Спраул не увидел связи между двумя частями этого заявления. Он даже демонстративно ущипнул себя за щеку, чтобы, так сказать, проснуться и убедиться, что он находится не в самом дорогом цветочном магазине на улице Нассау, а в маленькой цветочной лавке.

— Мадам,— сказал Спраул,— мы с вами не на улице Нассау, в том шикарном цветочном магазине.

Этот выпад настолько ослабил оборону его противницы, что она даже не сопротивлялась, когда он вложил ей монету в руку.

— Вот берите,— проговорил Спраул тоном священника, совершающего обряд причастия,— а не хотите, как хотите.

На ощупь определив, что монета вполне солидного достоинства, цветочница вспомнила о наступивших тяжелых временах, о том, что надо ведь как-то жить, и все это вместе решило дело в пользу Спраула. После чего обе сражавшиеся стороны с большой теплотой пожали друг другу руки. И впрямь, откуда могли бы взяться неприязненные чувства по отношению друг к другу, если каждая сторона считала, что одержала победу?

Спраул, по завершении всех дел, которые на него возложили, получил свое вознаграждение в Овальном Баре. Он настаивал на том — и ничто не могло бы его заставить отступиться,— чтобы Квин выпил за здоровье Белаквы, нанявшего его. Спраул считал, что самым подходящим для этого напитком был бы джин с мятным тоником.

— Повезло собаке,— вздохнул Спраул. Сам он прошел через всю Великую войну[189], не получив ни единой царапины.