Большие надежды (без указания переводчика)

— Сожгите меня если я знаю! возразилъ онъ, сперва потянувшись и потомъ встряхиваясь:- объ этомъ не говоритъ данная мн инструкція, молодой баринъ. Я вотъ этимъ молоткомъ ударю по этому колоколу и вы пойдете по корридору, пока не встртите кого-нибудь.

— Меня ожидаютъ, я полагаю.

— Сожгите меня дважды, если я вамъ на это съумр отвтить, сказалъ онъ.

Я пошелъ по длинному корридору, по которому я хаживалъ нкогда въ своихъ толстыхъ сапогахъ, а онъ позвонилъ въ колоколъ. Гулъ колокола еще не замеръ, когда я встртилъ въ конц корридора Сару Покетъ, которая, увидвъ меня, кажется, пожелтла и позеленла.

— О! сказала она — вы ли это, мистеръ Пипъ?

— Я, миссъ Покетъ. Я радъ, что могу сообщить вамъ, что мистеръ Покетъ и все семейство здоровы.

— Поумнли ли они сколько-нибудь? спросила Сара уныло покачивая головой:- пускай бы они лучше были мене-здоровы, да поумне. Ахъ Маью, Маью!.. Вы знаете дорогу, сэръ?

Дорогу я зналъ довольно-хорошо: часто мн приходилось всходитъ на лстницу въ темнот. Я теперь поднялся по ней въ боле-тонкихъ сапогахъ, нежели во время оно, и по старому постучалъ въ дверь миссъ Гавишамъ. Она тотчасъ же сказала: «Это Пипъ стучится. Войди, Пипъ!»

Миссъ Гавишамъ сидла въ своемъ кресл, подл стариннаго стола, въ прежнемъ плать; руки ея были скрещены на палк; она оперла на нихъ подбородокъ и устремила глаза на огонь. Подл нея сидла съ ненадеваннымъ ни разу блымъ башмакомъ въ рукахъ и съ наклоненной надъ нимъ головой нарядная барыня, которой я некогда прежде не видывалъ.

— Войди, Пипъ, продолжала бормотать миссъ Гавишамъ, не поднимая глазъ:- войди, Пипъ. Какъ твое здоровье, Пипъ? Ты цалуешь мою руку, какъ-будто я королева — э?

Она вдругъ взглянула на меня исподлобья и повторила какъ-то нахмуренно-шутливо: «э?»

— Я слышалъ, миссъ Гавишамъ, сказалъ я нсколько-растерявшись:- что вы были такъ добры, что желали повидаться со мною — вотъ я и пріхалъ.

— Ну и хорошо.

Барыня, которой я прежде не видывалъ, подняла глаза и проницательно взглянула на меня: я узналъ глаза Эстеллы; по она такъ измнилась, такъ похорошла, такъ сложилась; все, что было въ ней прекраснаго, такъ удивительно развилось, что мн показалось, что я самъ вовсе не подвинулся впередъ. Глядя на нее, я вообразилъ, что я снова превращался въ безнадежнаго, простаго, грубаго мальчишку. О, какое сознаніе несоизмримости разстоянія между нами овладло мною, и какой видъ недоступности она приняла въ моихъ глазахъ!

Она протянула мн руку. Я пробормоталъ что-то про удовольствіе снова ее видть.

— Находишь ли ты ее очень измнившеюся, Пипъ? спросила миссъ Гавишамъ съ своимъ страннымъ взглядомъ и постучала палкой по стулу, стоявшему противъ нея, приглашая тмъ меня ссть.

— Когда я вошелъ, миссъ Гавишамъ, я не узналъ ни одной черты прежней Эстеллы, но теперь все какъ-то странно напоминаетъ ее…

— Какъ, ужь, не хочешь ли ты сказать, что она все та же прежняя Эстелла? перебила миссъ Гавишамъ. — Она была гордая и дерзкая двочка и ты хотлъ уйти отъ нея. Разв ты не помнишь?

Я отвтилъ уклончиво, что это было такъ давно, и что я въ то время ничего лучшаго не стоилъ, и т. п. Эстелла улыбалась совершенно-спокойно, говоря, что, безъ-сомннія, я тогда былъ правъ, и что она была очень-непріятная двочка.

— А онъ измнился? спросила миссъ Гавишамъ.

— Очень, сказала Эстелла, глядя на меня.

— Онъ мене грубъ и необтесанъ? спросила миссъ Гавишамъ, играя эстеллиными волосами.

Эстелла засмялась и взглянула на башмакъ, бывшій у нея въ рукахъ, снова засмялась, посмотрла на меня и потомъ опустила башмакъ. Она все еще обращалась со мной какъ съ ребенкомъ, хотя и кокетничала со мной. Мы сидли въ прежней усыпительной комнат, подъ вліяніемъ той старой обстановки, которая нкогда такъ сильно дйствовала на меня. Я узналъ, что она только-что возвратилась изъ Франціи и отправляется въ Лондонъ. Гордая и своенравная, попрежнему, она до того подчинила эти свойства своей красот, что было невозможно или противоестественно — по-крайней-мр, я такъ думалъ — отлучить ихъ отъ ея красоты. Видъ ея пробудилъ во мн живое воспоминаніе о той жалкой жажд богатства и джентльменства, которая такъ преслдовала меня въ дтств; обо всхъ тхъ дурно-направленныхъ стремленіяхъ, которыя впервые заставили меня стыдиться моего дома и Джо, обо всхъ тхъ видніяхъ, которыя представляли моему воображенію образъ ея въ пламени горна, воспроизводили его въ ударахъ молота и рисовали его во тьм ночной, мелькающимъ въ деревянномъ окн кузницы; словомъ, мн невозможно было, ни въ прошедшемъ, ни въ настоящемъ, выдлить мысль о ней изъ самой сокровенной моей внутренней жизни.

Ршили, что я проведу тамъ вечеръ и на ночь возвращусь въ гостиницу, а въ Лондонъ уду на другой день. Поговоривъ съ нами немного, миссъ Гавишамъ послала насъ погулять вдвоемъ въ запущенномъ саду. Возвратившись съ гулянья, я долженъ былъ покатать ее въ кресл, какъ бывало.