Большие надежды

"Well, sir," returned one of them, bending down and touching me on the shoulder, "this is a matter that you'll soon arrange, I dare say, but you're arrested."	- Ну что ж, сэр, - отвечал один из них и, наклонившись, тронул меня за плечо, - надо думать, вы скоро уладите это дельце, но вы арестованы.
"What is the debt?"	- На какую сумму долг?
"Hundred and twenty-three pound, fifteen, six.	- Сто двадцать три фунта, пятнадцать шиллингов и шесть пенсов.
Jeweller's account, I think."	Кажется, по счету ювелира.
"What is to be done?"	- Что же теперь делать?
"You had better come to my house," said the man.	- А вы переезжайте ко мне на дом *, - сказал он.
"I keep a very nice house."	- У меня в доме хорошо, удобно.
I made some attempt to get up and dress myself.	Я сделал попытку встать и одеться.
When I next attended to them, they were standing a little off from the bed, looking at me.	Когда я опять о них вспомнил, они стояли поодаль от кровати и смотрели на меня.
I still lay there.	А я по-прежнему лежал пластом.
"You see my state," said I.	- Видите, в каком я состоянии, - сказал я.
"I would come with you if I could; but indeed I am quite unable.	- Я пошел бы с вами, если б мог; но, право же, у меня ничего не выйдет.
If you take me from here, I think I shall die by the way."	А если вы попробуете меня увезти, я, наверно, умру по дороге.
Perhaps they replied, or argued the point, or tried to encourage me to believe that I was better than I thought.	Может быть, они мне ответили, стали возражать, пытались убедить, будто мне не так уж плохо.
Forasmuch as they hang in my memory by only this one slender thread, I don't know what they did, except that they forbore to remove me.	Поскольку память моя ничего более о них не сохранила, я не знаю, как они решили поступить; знаю одно - меня никуда не увезли.
That I had a fever and was avoided, that I suffered greatly, that I often lost my reason, that the time seemed interminable, that I confounded impossible existences with my own identity; that I was a brick in the house-wall, and yet entreating to be released from the giddy place where the builders had set me; that I was a steel beam of a vast engine, clashing and whirling over a gulf, and yet that I implored in my own person to have the engine stopped, and my part in it hammered off; that I passed through these phases of disease, I know of my own remembrance, and did in some sort know at the time.	Что у меня была горячка и ко мне боялись подходить, что я страдал неимоверно и часто впадал в беспамятство, что время не имело конца, что я путал всякие немыслимые существования со своим собственным - был кирпичом в стене дома, и сам же молил спустить меня со страшной высоты, куда занесли меня каменщики, потому что у меня кружится голова; был стальным валом огромной машины, который с лязгом крутился над пропастью, и сам же в отчаянии взывал, чтобы машину остановили и меня вынули из нее, - что через все это я прошел во время своей болезни, я знаю по воспоминаниям и в какой-то мере знал и тогда.
That I sometimes struggled with real people, in the belief that they were murderers, and that I would all at once comprehend that they meant to do me good, and would then sink exhausted in their arms, and suffer them to lay me down, I also knew at the time.	Что порою я отбивался и от настоящих людей, вообразив, будто имею дело с убийцами, а потом вдруг сразу понимал, что они желают мне добра, в изнеможении падал к ним на руки и позволял уложить себя на подушки, - это я тоже знал.