Большие надежды

So I kissed his hand, and lay quiet, while he proceeded to indite a note to Biddy, with my love in it.	Я поцеловал ему руку и затих, а он сел сочинять письмо Бидди, обещав передать от меня привет.
Evidently Biddy had taught Joe to write.	Как видно, Бидди научила Джо писать.
As I lay in bed looking at him, it made me, in my weak state, cry again with pleasure to see the pride with which he set about his letter.	Я смотрел на него из постели и так был слаб, что опять прослезился, видя, с какой гордостью он взялся за это письмо.
My bedstead, divested of its curtains, had been removed, with me upon it, into the sitting-room, as the airiest and largest, and the carpet had been taken away, and the room kept always fresh and wholesome night and day.	Пока я болел, с кровати моей сняли полог и перенесли ее вместе со мной в гостиную, где было просторнее и больше воздуха, а ковер из комнаты убрали и день и ночь поддерживали в ней чистоту и порядок.
At my own writing-table, pushed into a corner and cumbered with little bottles, Joe now sat down to his great work, first choosing a pen from the pen-tray as if it were a chest of large tools, and tucking up his sleeves as if he were going to wield a crow-bar or sledgehammer.	И в этой-то гостиной, за моим письменным столом, отодвинутым в угол и заставленным пузырьками, Джо приступил к своей трудной работе, предварительно выбрав на подносике перо, как тяжелый инструмент из ящика, и засучив рукава, точно собирался орудовать киркой или молотом.
It was necessary for Joe to hold on heavily to the table with his left elbow, and to get his right leg well out behind him, before he could begin; and when he did begin he made every down-stroke so slowly that it might have been six feet long, while at every up-stroke I could hear his pen spluttering extensively.	Для того чтобы начать, Джо пришлось крепко упереться в стол левым локтем и отставить правую ногу далеко назад; когда же он начал, каждый штрих, который он вел книзу, отнимал у него столько времени, словно был длиною в шесть футов, а каждый раз как он поворачивал вверх, я слышал, как перо его отчаянно брызгает.
He had a curious idea that the inkstand was on the side of him where it was not, and constantly dipped his pen into space, and seemed quite satisfied with the result.	Почему-то проникнувшись твердым убеждением, что чернильница стоит не справа от него, а слева, он то и дело макал перо в пустое пространство, но, видимо, оставался вполне доволен результатом.
Occasionally, he was tripped up by some orthographical stumbling-block; but on the whole he got on very well indeed; and when he had signed his name, and had removed a finishing blot from the paper to the crown of his head with his two forefingers, he got up and hovered about the table, trying the effect of his performance from various points of view, as it lay there, with unbounded satisfaction.	Время от времени его задерживала какая-нибудь орфографическая каверза, но, в общем, дело у него спорилось, и когда письмо было подписано и последняя клякса с помощью двух указательных пальцев переместилась с бумаги к нему на макушку, он встал и еще некоторое время похаживал вокруг стола, с глубочайшим удовлетворением созерцая свое изделье под разными углами.
Not to make Joe uneasy by talking too much, even if I had been able to talk much, I deferred asking him about Miss Havisham until next day.	Чтобы не огорчать Джо чрезмерной говорливостью (даже если бы таковая была мне по силам), я в тот день не стал расспрашивать его о мисс Хэвишем.
He shook his head when I then asked him if she had recovered.	Наутро, когда я спросил, поправилась ли она, он покачал головой.
"Is she dead, Joe?"	- Она умерла, Джо?