Большой аргиш

Далеко в подпорожье полощется голое дно захлебнувшейся лодочки-бухты. Илимка подается вершками вперед. На тугом канате привидением висит Елизар…

17

Много новостей из тайги принес Сауд, отыскивая на деревьях нарост, чтобы выдолбить из него матери чашку. Попутно на берегу реки он нашел старую топанину[83] сохатых. Сюда они приходили от комаров из тайги и много ночей лакомились сочными водорослями. Сауд это видел по истоптанному дну и по большому месту съеденных водяных растений. Он пожалел, что вовремя не сходил в лодке вверх по реке и не попытал счастья в охоте плавежем. Потом он видел несколько гнезд белки с третьими детенышами. Спугнул выводок рябчиков: маленькие, а летают, как большие. Выкопал луковицу желтой сараны. Скоро лопнет завязь, и ветер начнет разносить по сторонам ее спелые семена. От Сауда убегал бурундук к дуплу с полными щеками разного корма. Бурундук готовился к зимовке. Сауд наелся досыта красной смородины, голубицы и не поленился принести в бересте черной смородины в чум. Ел бруснику, но та еще жестка и отбивает зубы. Это поздняя и крепкая ягода. Бруснику можно поесть поздней осенью, когда на нее навалится глухарь. Сауд наткнулся на старое гнездо кедровки, Многие ли могут похвалиться этакой находкой? Счастье! Разве о нем умолчишь?

— Дедушка, это гнездо кедровки я нашел второе, — сказал с радостью Сауд, придя в чум.

— Счастливому и горе кажется счастьем, мужичок! — ответил Бали. — Кедровка мудрая птица. Сама кажется всем, а гнездо… Тебя ждет счастье! Так говорили в старину старики. Я не был таким счастливым. За всю жизнь я только раз нашел гнездо, да и то вдвоем. Может, потому и счастье мое раскололось. Теперь уже гнезд мне ничьих не видать. Пэтэма, может, найдет.

Сауд поднял счастливые глаза на Пэтэму. Почему она веселая? Он нашел гнездо, а она?.. Положим, ей тоже есть чему радоваться. Ведь Сауд сидит в чуме, сделанном ее руками. Свежие шесты, чистый новый покров, пахучий пихтовый настил по кругу жилищ и на нем в глубине чума сидит он, счастливый Сауд. О чем же печалиться Пэтэме? Когда он уйдет, тогда можно и не улыбаться.

«Нет, лучше бы он постоянно сидел там на месте хозяина чума».

— Сауд, ты говоришь, бурундука видел с семенами?

— Да, дедушка. Бежит, щеки надуты, не хватает губ стянуть полнешенький рот.

— Эко! Рано запасаться начал. Зиму холодную слышит. Бесхвостый сеноставец тоже насушил за лето немало травы. Сухая, а зеленая, как на корню. Мастер. Олень найдет его запасы, не отступится: разорит. Кабарженка тоже не пройдет мимо. А шишка родилась нынче? Смотрел?

Сауд рассказал, что кедровая шишка не густая, зато на листвягах ее красно, на ели пореже. Глядел семена — неплохие.

— А масленик как? Есть?

— Хо-о!.. маслеников полно. Только на сучья белка не садит, — ответил Сауд.

— Шишки много, не к чему маяться белке. Хорошая будет охота в листвягах. Чисто, издалека белку видать.

Неторопливо, как полет над чумом паутины, тянулся мирный разговор слепого Бали с Саудом. О чем только они не поговорили. Дедушка с ним был сегодня как-то особенно разговорчив и до того ласков, что Сауд, казалось, позабыл о своем чуме. Положим, такая дружба между ними давно. Чему же удивляться? Правда, когда уходила из чума Пэтэма, Сауд рассеянно слушал Бали, но тот по слепоте своей этого не замечал. О, если бы он хоть чуточку видел, он бы заметил, какими глазами встречает Сауд его внучку и как горят глаза у ней.

— Сот!.. Сот!.. — послышался низкий крик.

— Сот!.. — враз крикнули трое.

— Рауль с отцом едут с заездка. Гагару садят на воду. Пойдем, Пэтэма, посмотрим, кто с ними третий.

— Орбоча. Не узнал? Кто таким голосом больше кричит.

— Сохатый, — подсказал Сауд.

— Однако, гагара с испугу упала на воду, — добавила Пэтэма. — Посмотрим.

Оба засмеялись и выбежали на берег Туруки, в устье которой заплывало три берестянки.

Зачем пришел Орбоча? Хотя о чем думать? Орбоча приехал — сам расскажет. Не скажет — спросить можно. Только с уехавшими нельзя разговаривать.

Бали допил тепленький чай и вышел из чума. Он пялил на закат солнца красные гнезда потерянных глаз. С пристани лодок слышался разговор.

— На три чума одного маленького тайменя поймали? — шутил Рауль. — Одному Топко на раз мало будет.

— Мне ельца на день хватит. А при нужде гальяна не съесть. О, какой я! — Топко щелкнул языком.

Оказывается, с заездком произошла неудача, рыбачил медведь. Он выломал часть загородки и выпустил рыбу в речку. Сауд опять пожалел, что в пору звериной любви не поплавал по речке и не поохотился на медведя с манком. Жаль, что дедушка не рассказывал раньше, как это делать. На будущее лето такой поры Сауд не пропустит.

«Мала пуля, пальма побольше… Но отчего такой задумчивый Орбоча?»

— Бабы, у кого готова еда? — спросил Рауль, и на лице его натянулась кожа. Ни одной морщинки веселья.

— А что? — ответила Этэя.

— Орбоче домой идти надо. Кормите его.

— Куда так скоро? Ночует. Катанга за ночь не пересохнет. Эко, ехать? — Бали развел руками. — Иди ко мне. Я только что ел. Губы не обсохли.