Большой театр. Секреты колыбели русского балета от Екатерины II до наших дней

Все сумели сплотиться вокруг первого успешного балета на революционную тематику, исполняемого детьми и для детей. В Советском Союзе дети, беспризорные и выросшие в семье, стали единственным привилегированным классом; новое искусство соответствовало духу времени, агитпроп для детей был беспроигрышным вариантом. Детский балет-пантомима «Вечно живые цветы» (1922) заслужил искренние похвалы Луначарского. Комиссар оказался так впечатлен, что убедил Ленина и его жену посетить второе представление, — первое предназначалось для детей, в том числе оставшихся сиротами в ходе революции, Гражданской войны и деятельности ЧК. Балет «Вечно живые цветы» был одновременно и простым, и конструктивистским: зрители видели луга и горы, ленты и гирлянды, пчел и бабочек, свежевыпеченные булки и пирожные, уборку урожая и работу кузнецов, серпы и молоты, марши, пение и политические слоганы, составленные из больших букв, прикрепленных к палкам. В начале спектакля дети на корабле боролись со штормом, а финальные сцены происходили в солнечном фруктовом саду. Музыкальным сопровождением служила смесь из простой классики, песен девочек и мальчиков и маршей. Старшие исполнители объяснили юным, а затем они вместе — публике, что «цветы» в названии обозначают свежий старт, данный революцией (свершившейся 5 лет назад). Декорации и костюмы в «ярком [агитпроп] плакатном стиле»[457] создал Федор Федоровский, вдохновленный дизайнер. Апофеоз «Вечно живых цветов» включал еще больше слоганов, больше маршев и громогласный гимн труду — хит, исполнявшийся юными артистами, и, для Горского, успех был неоспоримым. Тем не менее, главный вопрос оставался открытым: «Должен ли существовать Большой?» В некотором смысле, самый тяжелый этап кризиса уже миновал. Финансовое положение стало исправляться, страна вставала на ноги, потому пришло время рассмотреть вопрос существования театра с точки зрения идеологии. Его продолжали расценивать как имперское учреждение. Там ставили оперы и балеты — наиболее элитные развлечения. Казалось, он не поддается контролю, а в тот период потеря контроля оценивалась как наиболее пугающая перспектива. Правительство считало, что в театре чересчур много свободомыслия. Луначарский пытался выполнить свое обещание: сделать Большой лояльным власти. Поэтому артистов, остававшихся наиболее верными себе, самых творческих, самых непредсказуемых, личностей вдохновленных и заинтересованных, приходилось сдерживать. Ограничения, в которых запутались Большой, его артисты и администрация, сделали их жизнь похожей на типичный сюжет советского произведения: надо жертвовать личными интересами ради коллектива.

Луначарский и Малиновская прорубали своим решениям пути, как дровосеки, — только щепки летели. Они доказывали, что рискованные действия уместны на территории свободных пролетарских культурных групп и что путь, избираемый организациями, финансирующимися государством, должен быть прямым и четким. Кубисты, футуристы, кубофутуристы, пристрастия Кузнецова и неоднозначные эксперименты учеников Горского (а может, и сам Горский) — принадлежат другой части мира. Вдохновиться революцией — это одно, поддерживать большевиков — совершенно другое. Первое относится к сфере идеалов, второе — к политическому режиму. Если позволить нонконформизму процветать даже в пределах театра, можно навлечь на себя ярость высокопоставленной старой гвардии, а кроме того, правителей из Кремля. Театр остался открытым, но ожидал другого пугающего преобразования: на этот раз его хотели превратить в центр политических собраний.

В мае 1922 года Ленин перенес первый из трех инсультов, которые два года спустя оборвут его жизнь. Его жена, Надежда Крупская, бывшая учительница, печатала слова лидера большевиков на машинке, чтобы произвести впечатление, что он все еще у руля. Владимир Ильич уже «миропомазал» Сталина занять пост генерального секретаря коммунистической партии, что позволило тому организовать масштабную систему политической поддержки, а также ликвидировать реальных и воображаемых противников. В это время зодчий революции находился в подмосковном имении; лишенный речи, ослабленный, он лишь смутно представлял махинации своего протеже. После смерти Ленина 21 января 1924 года Сталин стал вождем Советского Союза.