Бонапарт. По следам Гулливера

Однако оставлением Москвы выкрутасы Кутузова не ограничились: отправив в Петербург депешу о сдаче города, фельдмаршал вновь пропал на две недели! Ни писем, ни срочных курьеров, ни просьб, ни отчетов… Пришлось, едва сдерживая гнев, отправить к Михайле Илларионовичу письмо с просьбой писать через каждые двое суток.

Пока суд да дело, к императору Александру прибыл специальный посланец от Кутузова – некий полковник Мишо. Уроженец Сардинии, после завоевания французами Сардинского королевства Мишо, поступив на русскую службу, сумел сделать неплохую карьеру в качестве штабного офицера. Он рассказал императору подробности оставления Москвы, о положении дел в русской армии и о Тарутинской ставке Кутузова.

– Неужели мы проиграли битву? – с волнением в голосе спросил посланника император. – Мою древнюю столицу сдали без сражения?

– Ваше Величество, следует признать, окрестности Москвы не представляют никакой позиции, чтобы можно было рискнуть дать сражение с превосходящими силами противника, – ответил полковник Мишо. – Фельдмаршал Кутузов счел лучшим сохранить для вашего величества армию, потеря которой имела бы самые ужасные последствия…

– Неприятель уже вошел в город?

– Да, Государь… Город теперь превращен в пепел. Я оставил Москву в пламени…

В конце разговора Мишо сказал:

– Государь, а теперь хотел бы сказать вам главное. Вся армия, от ее главнокомандующего до последнего солдата, боится только одного: чтобы Ваше Величество по доброте сердца не дали себя убедить, что с Буонапартием нужно заключить мир. Солдаты горят желанием сражаться и готовы пожертвовать своими жизнями, чтобы доказать беспримерной храбростью, как они Вам преданы!..

– Ах, полковник, ваши слова облегчают мне душу! Возвращайтесь к армии, скажите моим храбрецам, что, даже если у меня не будет ни одного солдата, я сам стану против французов во главе моего народа… Надеюсь, провидение нас всего лишь испытывает, и оно нас не покинет…

Из письма великой княгини Екатерины Павловны к брату, императору Александру:

«Москва взята… Есть вещи необъяснимые. Не забывайте вашего решения: никакого мира, – и вы еще имеете надежду вернуть свою честь… Мой дорогой друг, никакого мира, и если бы вы даже очутились в Казани, никакого мира».

Из ответного письма Александра I: «Удостоверьтесь, что мое решение бороться более непоколебимо, чем когда-либо. Я скорее предпочту перестать быть тем, чем я являюсь, но не вступать в сделку с чудовищем, которое составляет несчастие всего света… Я возлагаю мою надежду на бога, на восхитительный характер нашей нации и на мое постоянство в решимости не подчиняться ярму».

Приезд полковника Мишо принес императору Александру облегчение. Сомнения, не дававшие все эти дни покоя, улеглись. Пойдет ли Наполеон на Санкт-Петербург или решится на очередное сражение – все это теперь уже не имело никакого значения: о мире с французами отныне не могло быть и речи. С захватчиками и разорителями не разговаривают. Их разбивают!..

* * *

Самое главное из всех достоинств военачальника – уметь загнать противника в тупик. В противном случае, если его не загонишь ты – он загонит тебя. Этому своему правилу Наполеон был верен всегда. Однако, будучи талантливым полководцем, иногда и он попадал в тупик, причем в его жизни случилось это как минимум дважды.

Тупик – отнюдь не безнадежное состояние, как кому-то может показаться, из которого нет выхода. Как раз наоборот! Тупиковая ситуация в понимании военачальника – совсем другое. Нет, это не шахматный пат, а нечто похуже! Это несколько направлений предполагаемых действий, правда, с единственной оговоркой: вынужденных действий. То есть тех, которые предстоит совершить под давлением ряда обстоятельств, в том числе связанных с целенаправленными действиями противника. Так вот, до Московской кампании в военной карьере Бонапарта ему довелось всего лишь единожды испытать тупиковую ситуацию, имя которой «Египет». Африканский поход молодого военачальника оказался не только провальным, но едва не стал гибельным для самого полководца и всей его армии. Лишь чудо спасло французское войско от полного уничтожения. Карьера же самого Наполеона не рухнула лишь по счастливой случайности.