Божественная комедия

¹ Цвет, робостью на мне запечатленный,

      Когда мой спутник повернул назад, —

      Согнал с его лица налёт мгновенный[83].

⁴ Он слушал, тщетно напрягая взгляд,

      Затем что вдаль глаза не уводили

      Сквозь чёрный воздух и болотный чад.

⁷ "И всё ж мы победим, — сказал он, — или…

      Такая нам защитница[84] дана!

      О, где же тот, кто выше их усилий!"

¹⁰ Я видел, речь его рассечена,

       Начатую спешит покрыть иная,

       И с первою несходственна она.

¹³ Но я внимал ей, мужество теряя,

       Мрачней, быть может, чем она была,

       Оборванную мысль воспринимая.

16 "Туда, на дно печального жерла,

       Спускаются ли с первой той ступени[85],

       Где лишь надежда в душах умерла?"

¹⁹ Так я спросил; и он: "Из нашей сени

       По этим, мною пройденным, тропам

       Лишь редкие досель сходили тени.

²² Но некогда я здесь прошёл и сам,

       Злой Эрихто[86] заклятый, что умела

       Обратно души призывать к телам.

²⁵ Едва лишь плоть во мне осиротела.

       Сквозь эти стены был я снаряжён

       За пленником Иудина предела[87].

²⁸ Всех ниже, всех темней, всех дальше он

       От горней сферы, связь миров кружащей[88];

       Я знаю путь; напрасно ты смущён.

³¹ Низина эта заводью смердящей

       Повсюду облегает скорбный вал,

       Разгневанным отпором нам грозящий".

³⁴ Не помню я, что он ещё сказал:

       Всего меня мой глаз, в тоске раскрытый,

       К вершине рдяной башни приковал,

³⁷ Где вдруг взвились, для бешеной защиты,

       Три Фурии, кровавы и бледны

        И гидрами зелёными обвиты;

⁴⁰ Они как жены были сложены;

       Но, вместо кос, клубами змей пустыни

       Свирепые виски оплетены

⁴³ И тот, кто ведал, каковы рабыни

       Властительницы вечных слез ночных,

       Сказал: "Взгляни на яростных Эриний.

⁴⁶ Вот Тисифона, средняя из них;

       Левей — Мегера: справа олютело

       Рыдает Алекто"[89]. И он затих.

⁴⁹ А те себе терзали грудь и тело

        Руками били; крик их так звенел,

        Что я к учителю приник несмело.

⁵² "Медуза[90] где? Чтоб он окаменел! —

        Они вопили, глядя вниз. — Напрасно

        Тезеевых мы не отмстили дел"[91].

⁵⁵ "Закрой глаза и отвернись; ужасно

        Увидеть лик Горгоны; к свету дня

        Тебя ничто вернуть не будет властно".

⁵⁸ Так молвил мой учитель и меня

       Поворотил, своими же руками,

       Поверх моих, глаза мне заслоня.

⁶¹ О вы, разумные, взгляните сами,

       И всякий наставленье да поймёт,

       Сокрытое под странными стихами!

⁶⁴ И вот уже по глади мутных вод

       Ужасным звуком грохот шёл ревущий,

       Колебля оба брега, наш и тот, —

⁶⁷ Такой, как если ветер всемогущий,

       Враждующими воздухами взвит,

       Преград не зная, сокрушает пущи,

⁷⁰ Ломает ветви, рушит их и мчит;

       Вздымая прах, идёт неудержимо,

       И зверь и пастырь от него бежит.

⁷³ Открыв мне очи: "Улови, что зримо

       Там, — он промолвил, — где всего черней

       Над этой древней пеной горечь дыма".

⁷⁶ Как от змеи, противницы своей,

       Спешат лягушки, расплываясь кругом,

       Чтоб на земле упрятаться верней,

⁷⁹ Так, видел я, гонимые испугом,

       Станицы душ бежали пред одним,

       Который Стиксом шёл, как твёрдым лугом.

⁸² Он отстранял от взоров липкий дым,

       Перед собою левой помавая,

       И, видимо, лишь этим был томим.

⁸⁵ Посла небес[92] в идущем признавая,

       Я на вождя взглянул; и понял знак

       Пред ним склониться, уст не размыкая.

⁸⁸ О, как он гневно шёл сквозь этот мрак!

       Он стал у врат и тростию подъятой

       Их отворил, — и не боролся враг.

⁹¹ "О свергнутые с неба, род проклятый, —

        Возвысил он с порога грозный глас, —

        Что ты замыслил, слепотой объятый?

⁹⁴ К чему бороться с волей выше вас,

       Которая идёт стопою твёрдой

       И ваши беды множила не раз?

⁹⁷ Что на судьбу кидаться в злобе гордой?

       Ваш Цербер, если помните о том,

       И до сих пор с потёртой ходит мордой"[93].

¹⁰⁰ И вспять нечистым двинулся путём,

        Нам не сказав ни слова, точно кто-то,

        Кого теснит и гложет об ином,

¹⁰³ Но не о том, кто перед ним, забота;

        И мы, ободрясь от священных слов,

        Свои шаги направили в ворота.

¹⁰⁶ Мы внутрь вошли, не повстречав врагов,

        И я, чтоб ведать образ муки грешной,

        Замкнутой между крепостных зубцов,

¹⁰⁹ Ступив вовнутрь, кидаю взгляд поспешный

        И вижу лишь пустынные места,

        Исполненные скорби безутешной.

¹¹² Как в Арле[94], там, где Рона разлита,

        Как в Поле[95], где Карнаро многоводный

        Смыкает Италийские врата,

¹¹⁵ Гробницами исхолмлен дол бесплодный, —

        Так здесь повсюду высились они,

        Но горечь этих мест была несходной;

¹¹⁸ Затем что здесь меж ям ползли огни,

        Так их каля, как в пламени горнила

        Железо не калилось искони.

¹²¹ Была раскрыта каждая могила,

        И горестный свидетельствовал стон,

        Каких она отверженцев таила

¹²⁴ И я: "Учитель, кто похоронен

        В гробницах этих скорбных, что такими

        Стенаниями воздух оглашен?"

¹²⁷ "Ересиархи, — молвил он, — и с ними

        Их присные, всех толков; глубь земли

        Они устлали толпами густыми.

¹³⁰ Подобные с подобными легли,

        И зной в гробах где злей, где меньше страшен".

        Потом он вправо взял, и мы пошли

¹³³ Меж полем мук и выступами башен.

ПЕСНЬ ДЕСЯТАЯ

Круг шестой (продолжение)

¹ И вот идёт, тропинкою, по краю,

      Между стеной кремля и местом мук,

      Учитель мой, и я вослед ступаю.

⁴ "О высший ум, из круга в горший круг, —

      Так начал я, — послушного стремящий,

      Ответь и к просьбе снизойди как друг.

⁷ Тех, кто положен здесь в земле горящей,

      Нельзя ль увидеть? Плиты у могил

      Откинуты, и стражи нет хранящей".