Божий Глашатай Уильям Фетлер

Несмотря на то, что Англия была союзником России, военное командование относилась крайне подозрительно ко всем, кто имел хоть какое-нибудь отношение к Западу. Генерал Бут приехал из Англии, а Фетлер, тоже жил и получил там образование.

Фетлер был очень осторожен и никогда не касался политических тем в своих проповедях и публикациях. Он выступал против беззакония и коррупции, а не против политики. Но конечно, Православная Церковь и сторонники Распутина не стали замечать такой тонкой разницы, и вскоре, почуяв возможность атаковать, тайно завели на Фетлера дело.

Ссылка в Сибирь

В последнюю субботу ноября 1914 года Фетлер проводил вечернее молитвенное служение в Доме Евангелия. То, что случилось тем вечером, Фетлер много раз вспоминал позже:

Я увидел главного привратника, который направлялся ко мне и подзывал меня. Я сразу же подошёл, предполагая, что вопрос был незначительным и тривиальным. Служитель прошептал: «Пастор, вас спрашивает полиция!» Он был взволнован и бледен. Однако, я не почувствовал страха, так как мне уже довольно много раз приходилось быть в подобных ситуациях и иметь дело с разного рода чиновниками. Наше служения проходили без определённого порядка, неформально, под предводительством Духа Святого. Собравшиеся привыкли к тому, что я не находился постоянно на одном месте, но часто подходил то к кому-нибудь из дьяконов, то к кому-нибудь из членов церкви. Так и в этот раз, я потихоньку вышел в вестибюль, полагая, что нужно уладить какую-нибудь формальность. Когда я увидел трех полицейских, ожидающих меня, я сразу понял, что дело было серьезным.

Один из офицеров спросил моё имя, и получив ответ, вслух прочитал какой-то документ: «По приказу военного правительства Санкт-Петербурга, вы, пастор Василий Андреевич Фетлер, арестованы и немедленно отправляетесь в ссылку в Сибирь».

Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Слова «ссылка в Сибирь» были знакомы каждому русскому. Эта ненавистная фраза означала почти неизбежную кончину в непроходимых диких лесах, в вечной мерзлоте необъятной тундры. Я не совершил ничего, чтобы удостоиться такой участи. Я был очень осторожен, чтобы ни в чём не оказаться виновным перед Русской Православной Церковью, как в Санкт-Петербурге, так и в Москве, откуда меня изгнали. Приговор казался настолько несправедливым и чудовищным, что я воскликнул: «Господин офицер, это какое-то недоразумение!»

Но лицо офицера оставалось непроницаемым. Он тоже хорошо понимал, что такое ссылка в Сибирь. Для него это означало, что я виновен, осуждён и заслуживаю этой страшной участи.

Вся тяжесть этой ужасной вести начала наваливаться на меня. Я вспомнил, что собравшиеся ждут продолжения служения, и для меня это было самым важным сейчас. Я взмолился, чтобы мне дали немного времени: «Господин офицер, пожалуйста, дайте мне хотя бы три часа, чтобы собраться!» Это позволило бы мне завершить служение. Но полицейский был непреклонен. Он грубо отчеканил: «Приказ говорит: «немедленно!» У вас есть ю минут и не более!»

В этот момент подошла моя жена Варвара и встала возле меня. Заметив взволнованного привратника и затем мой выход из зала, она почувствовала тревогу. Мы жили в здании церкви, и наш трехмесячный ребёнок спал на втором этаже в нашей квартире. Стараясь оставаться спокойным, я сказал ей: «Варвара, дорогая, иди собери мне несколько вещей в дорогу. Я должен ехать в Сибирь».

Ее лицо исказилось. Она тоже хорошо понимала, что значит ссылка в Сибирь. Как в страшном кошмаре, она прошла в квартиру и трясущимися руками собрала несколько вещей в дальнюю дорогу: одеяло для холодных ночей, несколько вещей из одежды, кусок хлеба. Поверх маленькой стопки она положила Библию.

Когда она возвратилась в вестибюль, терпение полицейского было на исходе. Он воскликнул: «Ваше время вышло!» Но я надеялся выпросить еще несколько минут. Я попросил: «Гражданин начальник, позволь мне попрощаться с моими близкими людьми в зале!» Полицейский категорично ответил: «Нет! Никогда. Немедленно идемте!» Увидев церковного секретаря, подошедшего к нам, я, ещё на что-то надеясь, взмолился: «Господин офицер, пожалуйста, позволь моему секретарю рассказать собравшимся, что происходит, чтобы они вышли на улицу и увидели, как меня уводят!» На этот раз офицер закричал: «Нет! Если это случится, я закрою церковь!»

Ещё какое-то мгновение я медлил, чувствуя замешательство и смятение в душе. Полицейский приказал: «Шагом, марш!» - как будто я уже был сибирским заключённым. Двое других полицейских встали позади меня, и я вынужден был идти, чтобы избежать побоев. Мы вышли на тёмную улицу, и полицейские не стали останавливать Варвару, когда она пошла вслед за нами.