Брак с летальным исходом

Оказавшись у себя, подобрала и развернула сложенный вдвое тонкий лист. Это было не такое большое письмо, как то, что я получила после побега, – всего лишь несколько коротких слов, написанных, как показалось, тем же почерком, теми же синеватыми чернилами и на такой же белой бумаге.

«Осторожнее, он не жалеет даже тех, кто его сильно любит» – гласила записка.

Он – это лорд Кастанелло? Кого он не пощадил сегодня в стенах сторожки? Ждет ли извозчика с черной повозкой новое тело, завернутое в увиденный мною сегодня плащ?

Вниз я спускалась с тяжелым сердцем.

Лорд Кастанелло сегодня был мрачнее обычного. Супруг рассеянно почесывал ластящегося кота и, когда Клара поставила на стол блюдо, едва удостоил горничную взглядом. Разделав рыбу и разложив по тарелкам, служанка удалилась, но лорд так и не притронулся к еде.

Я вяло ковырялась вилкой в своей порции. После встревожившей меня записки, столь бесцеремонно подкинутой под дверь, есть расхотелось совершенно, а находиться в одной комнате с лордом Кастанелло, погруженным в собственные невеселые мысли, и вовсе было тягостно. Слова неизвестного никак не выходили из головы. В поместье не так много мужчин, а уж тех, к кому хоть кто-то проявлял явное расположение, – подавно. Выходило, что речь шла о самом лорде.

Милорд потянулся лапой к хозяйской тарелке, и лорд Кастанелло бросил коту несколько кусочков рыбы, так и не попробовав поданное блюдо. Милорд, спрыгнув на пол, осторожно обнюхал угощение, словно бы, несмотря на проявленное любопытство к хозяйской еде, не был привычен к подачкам со стола.

Отчего-то это насторожило меня. Я никогда бы не подумала, что столь строгий и педантичный человек, как лорд Кастанелло, мог вот так баловать кота. Было ли это связано с тем, что сейчас лорд мыслями находился далеко от гостиной, или же для такой щедрости существовали иные причины?

Все это выглядело более чем странно.

Я отодвинула от себя тарелку с нетронутой рыбой. Шорох скользнувшего по полированному дереву фарфора привлек внимание лорда, и супруг впервые за время ужина поднял на меня взгляд.

– Вы ничего не съели. Что-то не так, миледи? – без особого интереса спросил он.

Я покачала головой и поднялась из кресла.

– Я неважно себя чувствую и хочу вернуться к себе. Прошу меня извинить.

Несколько секунд лорд пристально смотрел мне в глаза, словно пытаясь понять, что на меня нашло и ждать ли ему очередных происшествий. Наконец он кивнул.

– Спокойной ночи, миледи, – донеслось мне вслед.

* * *

Ночь моя, вопреки пожеланиям лорда Кастанелло, выдалась какой угодно, только не спокойной. Я ворочалась в кровати, сминая тонкие простыни и комкая одеяло. Тревога, поселившаяся внутри после письма и странного ужина, не отпускала, холодной хваткой сжимая горло. И я не выдержала. Оделась, подхватила подсвечник, чтобы лишний раз не зажигать кристаллы по всему дому, и отправилась в библиотеку.

Дом был тих и безлюден. Я бросила быстрый опасливый взгляд вглубь коридора, но не увидела света нигде, даже в комнатах лорда. Стараясь ступать как можно тише, спустилась вниз. На цыпочках прокралась к двери малой гостиной, приоткрыла ее, скользнув внутрь.

И чуть не споткнулась обо что-то мягкое и теплое у самого порога комнаты.

На полу лежал неестественно неподвижный Милорд. Кот с трудом поднял голову, чтобы посмотреть на ночную гостью. Взгляд его был мутным, прерывистое и рваное дыхание вырывалось со свистом. Я потрогала нос, горячий и сухой, осмотрела прикрытые глаза, ощупала впалый живот.

«Отравление, – вынесла заключение. – И довольно серьезное».

Кот не реагировал на мои манипуляции. Открыл пасть, но вместо жалобного мяуканья из горла вырвался лишь сиплый хрип.

У меня не осталось сомнений – он умирал.

Мне едва удалось подавить испуганный вскрик, но я быстро взяла себя в руки. Не мешкая ни секунды, подхватила зверя и бросилась обратно наверх. Перепрыгивая через ступеньку, лихорадочно перебирала в уме все, что знала о котах и отравлениях. Набиралось немного. Да и ничего подходящего для лечения животного у меня не было, а на кухне без помощи Лоиссы или других слуг я провозилась бы до утра, отыскивая компоненты для зелья. Вряд ли Милорд протянул бы так долго.

Да и к кому обратиться, если в этом доме я доверяла лишь себе? Нашелся же среди обитателей поместья кто-то, кто добавил дурмана в свечи! Что ему кот, да еще столь активно реагирующий на зелье, – так, досадная помеха. А утром горничная обнаружила бы мертвую тушку.

Еще я не могла не признать возможности собственной вины – Милорд мог съесть немного яда, который экономка по моей просьбе щедро рассыпала по углам. И если кот отравился именно крысиным ядом, то я тем более должна была сделать все, чтобы спасти любимого зверя лорда Кастанелло. Потому что если кот умрет – не важно, сейчас, у меня на руках, или на полу в гостиной, как это случилось бы, не окажись я там среди ночи, – любой из слуг непременно припомнит подозрительную активность миледи с ядом и свяжет эти происшествия. А разбираться, случайность это или нет, никто не станет.