Читаем Братство Колокола. Секретное оружие СС полностью

Для тех, кто не знает, в Ингольштадте 1 мая 1776 года профессор местного университета Адам Вейсгаупт основал одно из самых известных тайных обществ в истории — общество баварских иллюминатов. С учетом того что шефом Бормана был Рудольф Гесс, известный своим увлечением мистикой и всевозможными тайными обществами, трудно предположить, что он не знал этого аспекта истории города, выбранного им для проживания.

а. Борман манипулирует Гитлером

Некоторые полагают, что способностью подчинять своей воле массы, харизмой и ораторским искусством Адольф Гитлер обязан оккультным влияниям. В определенной степени это так, ибо известно, что он прибегал к услугам лиц вроде ритора Хануссена, владевших искусством жестикуляции, как средства подкрепления слов — искусством риторики, проникнутой оккультными и эзотерическими ассоциациями. Однако, кроме этого, о связи Гитлера с какими-либо тайными обществами ничего не известно, хотя большинство ученых делают различные предположения на эту тему [527].

Если умение Гитлера подчинять массы своей воле с помощью пышных церемоний и блестящей риторики объясняется оккультными влияниями, то способность Бормана манипулировать Гитлером — несмотря на видимость его подчиненного по отношению к нему положения — сродни способности придворного мага манипулировать королем.

Каким образом Борману удавалось манипулировать человеком, который приобрел такую власть над Германией и всей Европой? Весьма правдоподобное объяснение этого феномена приводит Уильям Стивенсон в своей книге «Братство Бормана» («Bormann Brotherhood»):

Гитлера преследовал навязчивый страх по поводу того, что в его жилах может течь еврейская кровь. Это стало причиной жестокого убийства его племянницы и возлюбленной Гели Раубаль. Подробности неизвестны, так как в те времена нацисты совершали многочисленные убийства… Только когда после загадочного исчезновения Бормана агенты спецслужб начали выяснять ужасающие подробности, этот невероятный эпизод жизни Гитлера всплыл на поверхность. Он объясняет, каким образом Мартину Борману удалось сосредоточить в своих руках все нити, с помощью которых он смог заставить Гитлера плясать под свою дудку [528].

Подобно многим другим авторам, изучавшим «самоубийство» Гели Раубаль, Стивенсон высказывает предположение, будто Адольф Гитлер, придя в ярость после того, как Гели пригрозила ему предать огласке тот факт, что его бабка родила ребенка от барона Ротшильда из Вены [529], застрелил ее, затем в панике бежал с места преступления и обратился за помощью к Борману. Тот уверил его, что «позаботится об этом». Об этом необходимо было позаботиться, так как расследование этого убийства стало бы серьезным препятствием на пути нацистов к власти.

С того момента началось возвышение Бормана. Ему удалось каким-то образом убедить следователя по фамилии Мюллер закрыть дело в обмен на благосклонность в будущем. Так зародился союз Мартина Бормана с еще одним скрытым властителем нацистской Германии за троном фюрера, ибо Мюллер со временем стал всесильным главой гестапо, располагавшим материалами на всех, кто окружал его непосредственного начальника, рейхсфюрера Гиммлера, в результате чего Борман знал мельчайшие подробности о своем главном сопернике и его ведомстве. По словам Стивенсона, Борман инициировал не менее четырех частных расследований на предмет происхождения Гитлера и наличия у него еврейской крови, которые осуществил Мюллер, — разумеется, без ведома Гитлера. Этим и объясняется, почему Гитлер «плясал под дудку» Бормана. Характеристика роли Бормана, приведенная Стивенсоном в его книге, странным образом напоминает лексику другого автора, писавшего 1920-х годах, задолго до прихода Гитлера к власти.

Но, прежде чем перейти к этой теме, следует сказать кое-что еще. Мюллер нес непосредственную ответственность за безопасность «мозгового центра» Каммлера в Праге.Другими словами, Борман через своего друга Мюллера, был прекрасно информирован о характере и масштабах секретных нацистских оружейных разработок. На самом деле он был их реальным руководителем.

Однако вернемся к выражению «плясать под дудку». Кто впервые использовал подобное выражение в отношении нацистов?

Перейти на страницу:

Похожие книги

1812. Всё было не так!
1812. Всё было не так!

«Нигде так не врут, как на войне…» – история Наполеонова нашествия еще раз подтвердила эту старую истину: ни одна другая трагедия не была настолько мифологизирована, приукрашена, переписана набело, как Отечественная война 1812 года. Можно ли вообще величать ее Отечественной? Было ли нападение Бонапарта «вероломным», как пыталась доказать наша пропаганда? Собирался ли он «завоевать» и «поработить» Россию – и почему его столь часто встречали как освободителя? Есть ли основания считать Бородинское сражение не то что победой, но хотя бы «ничьей» и почему в обороне на укрепленных позициях мы потеряли гораздо больше людей, чем атакующие французы, хотя, по всем законам войны, должно быть наоборот? Кто на самом деле сжег Москву и стоит ли верить рассказам о французских «грабежах», «бесчинствах» и «зверствах»? Против кого была обращена «дубина народной войны» и кому принадлежат лавры лучших партизан Европы? Правда ли, что русская армия «сломала хребет» Наполеону, и по чьей вине он вырвался из смертельного капкана на Березине, затянув войну еще на полтора долгих и кровавых года? Отвечая на самые «неудобные», запретные и скандальные вопросы, эта сенсационная книга убедительно доказывает: ВСЁ БЫЛО НЕ ТАК!

Георгий Суданов

Военное дело / История / Политика / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное