Братство ревнителей церковного обновления (группа «32-х» петербургских священников), 1903–1907. Документальная история и культурный контекст

Вероятно, именно в рамках реализации этой программы и с целью убедить церковную и общественную публику в своей непричастности к идее исключительно архиерейского собора группа была вынуждена опубликовать в газете «Слово» (№ 116, 5 апр.) текст поданного вместе с запиской письменного обращения к митрополиту. Авторы обращения писали: «Современное положение столичного духовенства, а равно и пастырей всей России, невыносимо тяжело. Со всех сторон слышатся требования, просьбы, мольбы, полные душевной муки: от нас требуют положительного и ясного ответа на поставленные современностью неотложные вопросы общественной жизни»[142]. Далее священники утверждали, что никакой частный голос в такую трудную эпоху не может быть услышан: «От нас требуют не нашего личного мнения, а голоса всей Церкви, в которой желали бы видеть святую учительницу жизни»[143]. Но голос всей Церкви, «перед авторитетом которого склонится и пасомый и пастырь», может прозвучать только от лица поместного собора всей церкви. В конце обращения столичные пастыри излагали свою «горячую просьбу»: «Во имя блага нашей Церкви: употребите все свое влияние, настойте на том, чтобы немедленно был созван церковный собор, на котором епископы вместе с пастырями, свободно избранными от каждой епархии, и представителями от мирян могли бы всесторонне обсудить современное положение нашей Церкви и решить неотложные церковные вопросы»[144].

Следующим шагом в борьбе за всецерковный собор стала подготовка к публикации второй записки группы «32-х» «О составе церковного собора». Она была представлена «32-мя» священниками митр. Антонию в мае и опубликована в № 21 «Церковного вестника» от 26 мая 1905 года. Судя по письмам свящ. Константина Аггеева, работа над этой запиской велась в течение всего апреля. Первое упоминание о «редактировании нашей записки о необходимости хотя бы не полноправного участия в Соборе пресвитеров и мирян» (С. 308) появляется в письме Кудрявцеву от 2 апреля, а 27 апреля должно было состояться общее собрание кружка «для последнего обсуждения нашей записки о составе собора» (С. 317). Текст записки составлял свящ. Михаил Чельцов, затем он был «тщательно просмотрен, изменен и дополнен» рабочей группой, состоящей из четырех человек (вероятно, в состав группы входили Аксаков, Аггеев, Колачев и Чельцов), и наконец, вынесен на общее обсуждение всех членов кружка.

На содержание второй записки «32-х» петербургских священников оказала влияние брошюра проф. Н. А. Заозерского «О средствах усиления власти нашего высшего церковного управления», которую свящ. Владимир Колачев предлагал перепечатать в журнале «Церковный вестник»; письма П. П. Кудрявцева; дискуссии внутри рабочей группы, о которых Аггеев сообщал: «Я рад, что наша партия перевесила: центр тяжести – Слово Божие и Церковная История. О канонах ни разу не упомянуто» (С. 314). Записка имела приложение в виде проекта «Как именно произвести выборы представителей от белого духовенства и от мирян на первый собор всей Русской Церкви»[145].

Митрополит Антоний разрешил напечатать записку в «Церковном вестнике» в качестве передовой, но без указания на ее происхождение. Видимо, это разрешение далось ему нелегко, поскольку к этому времени в прессе была развернута активная травля Петербургского владыки, и ходили слухи о его перемещении на Московскую кафедру. Аггеев в письме прокомментировал ситуацию кратко: «Митрополит разрешил, но какая была предварительная беседа!» (С. 328). Одновременно записка «О составе церковного собора» была напечатана во всех петербургских газетах. В «Церковном вестнике» ее сопровождало примечание еп. Сергия (Страгородского), в котором говорилось: «Боясь влияния епископов, автор хочет большую часть голосов отдать белому (не низшему) духовенству..…»[146]. Несмотря на сложные обстоятельства публикации записки и критику, сопровождавшую ее в самый момент появления, свою задачу она выполнила – стала «точным и ясным выражением» взглядов группы на ожидавшийся поместный собор.

Попутно отметим, что группа готовила также третью записку «о предметах, подлежащих предстоящему собору» (С. 332), текст которой, вероятно, должен был написать в Киеве Евгений Зотикович Капралов[147].

Во внутренней жизни группы «32-х» в этот первый период ее существования можно выделить несколько тенденций.

С момента публикации первой записки группы в «Церковном вестнике» и благословения деятельности «32-х» митр. Антонием статус группы резко изменился – начался публичный период ее существования: «Дальнейшая деятельность его (кружка. – Ю.Б.) стала гласной. Он привлекает к себе большее и большее внимание как со стороны духовенства, так и со стороны мирян; из последних некоторые вступили в состав кружка и приняли в его работах деятельное участие»[148]. Группа, возможно, неожиданно для себя, попала в поле острой газетно-журнальной полемики и была вынуждена реагировать на те вызовы и вопросы, которые поступали к ней со всех сторон.