Бремя страстей человеческих

"You're the most silent person I've ever struck," said Philip.	- Вы самый молчаливый человек, какого я встречал в жизни,- сказал ей Филип.
"We don't want another one who's talkative in this house," she said.	- Хватит с нас одного любителя поговорить,-сказала она.
There was no irony in her tone: she was merely stating a fact.	В ее тоне не было иронии; она просто высказала то, что думала.
But it suggested to Philip that she measured her father, alas, no longer the hero he was to her childhood, and in her mind joined together his entertaining conversation and the thriftlessness which often brought difficulties into their life; she compared his rhetoric with her mother's practical common sense; and though the liveliness of her father amused her she was perhaps sometimes a little impatient with it.	Но Филип почувствовал, что отец - увы! - больше не был ее героем, как в детстве: она теперь понимала, что его фантастические речи -оборотная сторона той безответственности, которая часто заводила семью в тупик; она сравнивала его патетику со здравым смыслом и практичностью матери; отцовский темперамент хоть и забавлял ее, но чаще выводил из себя.
Philip looked at her as she bent over her work; she was healthy, strong, and normal; it must be odd to see her among the other girls in the shop with their flat chests and anaemic faces.	Филип смотрел на склонившуюся над шитьем девушку: сильная, здоровая и уравновешенная, она, наверно, очень не похожа на других учениц у себя в мастерской - плоскогрудых и малокровных.
Mildred suffered from anaemia.	Милдред тоже страдала малокровием.
After a time it appeared that Sally had a suitor.	Вскоре выяснилось, что у Салли появился претендент на ее руку.
She went out occasionally with friends she had made in the work-room, and had met a young man, an electrical engineer in a very good way of business, who was a most eligible person.	Она изредка ходила с товарками по мастерской на танцы и познакомилась там с молодым, хорошо обеспеченным инженером-электриком, который был завидным женихом.
One day she told her mother that he had asked her to marry him.	Как-то раз Салли рассказала матери, что он сделал ей предложение.
"What did you say?" said her mother.	- Что ты ему ответила?
"Oh, I told him I wasn't over-anxious to marry anyone just yet awhile." She paused a little as was her habit between observations. "He took on so that I said he might come to tea on Sunday."	- Ну, я сказала ему, что покуда не испытываю особого желания выходить замуж за кого бы то ни было.- Она помолчала, как всегда взвешивая каждое слово.- Он так расстроился, что я пригласила его в воскресенье к чаю.
It was an occasion that thoroughly appealed to Athelny.	Это было событием, о котором Ательни мог только мечтать.
He rehearsed all the afternoon how he should play the heavy father for the young man's edification till he reduced his children to helpless giggling.	Весь день он репетировал для острастки молодого человека роль грозного папаши, насмешив своих детей до икоты.
Just before he was due Athelny routed out an Egyptian tarboosh and insisted on putting it on.	Перед самым приходом жениха Ательни вытащил откуда-то египетскую феску и решил во что бы то ни стало ее надеть.
"Go on with you, Athelny," said his wife, who was in her best, which was of black velvet, and, since she was growing stouter every year, very tight for her. "You'll spoil the girl's chances."	- Побойся бога, Ательни,- увещевала его жена, нарядившаяся в парадное черное бархатное платье, которое обтягивало ее с каждым годом все туже.- Ты отобьешь у жениха всякую охоту свататься.