Бриг «Меркурий»

Однажды, когда она была ещё совсем маленькой, она сильно поранила железным прутом соседской девчонке голову. Так уж повелось: в детстве Александру дразнили и она, чуть что, бросалась в драку. Конечно же, будь она мягче, сговорчивее, всегда, наверное, можно было отшутиться или как-то уладить конфликт - но Александра не знала, как это делается. Она умела только драться. Поэтому, когда однажды после школы её окружили ребята, она тут же, не теряя времени, схватила с земли прут, благо московские дворы изобиловали ржавыми железками, и замахнулась - мол, не подходи. К несчастью, одна девочка оказалась сзади слишком близко, и когда Александра замахивалась, она не глядя попала обидчице этим прутом по голове. Кровь моментально залила девочке лицо. В страхе все разбежались, и Александра примчалась домой к родителям еле живая от страха.

- Иди извиняйся, - строго сказала мать, услышав про случившееся.

- А вдруг меня посадят в тюрьму? - пролепетала Александра.

- Ну, значит, заслужила, - безжалостно прокомментировала мать.

И Александра пошла… Она была уверена, что её действительно посадят в тюрьму, но не пойти, спрятаться где-нибудь ей не пришло в голову…

А теперь вот она шла на торги к «Вайту»…

Могучий швейцар беззвучно распахнул перед ней дубовую дверь, и она, стараясь занимать как можно меньше пространства, скользнула внутрь. Всего лишь два дня назад прекрасная саксофонистка играла здесь на приеме сановитым гостям, но Александра, поднимаясь вверх по длинной лестнице, словно бы ничего вокруг не узнавала.

Потускнел ворсистый ковер, поблек свет великолепной люстры, и даже глянцевые обложки каталогов, казалось, не источали больше приветливого блеска.

Она шла вперед, преодолевая одну ступень за другой, но в какое-то мгновение ей вдруг показалось, что она не поднимается, а шаг за шагом спускается куда-то вниз.

Самый главный зал «Вайта» тоже изменился почти до неузнаваемости. Теперь все его пространство занимали стройные ряды стульев, на которых ерзал и копошился в возбужденном ожидании народ. Все сиденья были заняты, и те, кому не хватило мест, жались по углам. У левой стены в центре водружена была конторка аукциониста. Вдоль этой же стены по обе стороны от аукциониста размещались столы сотрудников «Вайта», которые во время аукциона должны были выполнять телефонные заявки. Напротив аукциониста, у противоположной стены, угнездились телевизионные камеры с мохнатыми шмелями-микрофонами.

Александре показалось, что, как только она вошла, все взгляды устремились на неё. «Глупости, возьми себя в руки, нет до тебя никому никакого дела, это все твоя мнительность, - пыталась втолковать она самой себе. - Успокойся наконец».

Но самогипноз не действовал. Московские дилеры глазели на неё в упор, перешептывались и хихикали. А директор русского отдела «Вайта» фон Штраубе сверлил её взглядом с такой нескрываемой ненавистью, что ей стало не по себе.

«Господи, помилуй меня грешную», - пробормотала Александра.

Ей показалось, что вот сейчас Штраубе вызовет охрану и её при всем честном народе с позором выкинут с аукциона. На её счастье, сделать этого было нельзя: торги - мероприятие публичное, поэтому вывести её, согласно английскому законодательству, можно было только в том случае, если она начнет дебоширить и мешать аукционисту. А этого она делать уж совсем не планировала.

Атмосфера в зале между тем накалялась.

Многие годы мотаясь по аукционам, Александра всегда поражалась тому особому состоянию, которое царит перед стартом торгов. Оно сродни тому напряженному ожиданию, которое обычно сопровождает начало скачек, - разгул страстей, предвкушение битвы и, конечно же, тайная надежда сорвать банк, купить шедевр по дешевке, оказаться самым умным, самым везучим, самым избранным. Мотивы, приводящие людей на аукцион, бывают самые разные - порой банальные, порой комические. Кто-то торгуется от скуки и по настроению, почти безучастно соря миллионами, а кто-то, уже навсегда подсев и порядочно обнищав, подбирает любой хлам, лишь бы испытать ещё раз этот упоительный миг победы. Есть и те, кто на грани финансового краха приходит и покупает самые дорогие вещи, чтобы при всех, публично доказать себе и миру, что они ещё могут, что ничего не поменялось - что они победители, первые, самые-самые. И демонстрировать своё величие полагалось именно здесь - в самом крупном, самом богатом, самом респектабельном аукционном доме мира.

Обычно перед началом торгов весь этот коктейль чувств и мотивов пьянил Александру. Обычно - но не сегодня. Сейчас она чувствовала вокруг лишь вульгарную жадность, и ни экзотическое благоухание цветов, ни ароматы шанелей не могли вытравить из её ноздрей зловоние пыли, пота, пердежа и тления - то есть обычной бурдамашки дешевых барахолок.

Она огляделась: ну неоткуда здесь взяться запаху немытых тел и истлевших материй - вокруг сплошные модники да шедевры. Но ведь несет же базаром так, что хоть беги.

Но бежать ей было некуда. Торги уже начались.