Бриг «Меркурий»

Александра подивилась себе - и почему это она сразу не попросила невысокого бородача, важно восседающего за шатким столиком с миской конфет посередине, показать ей эту работу поближе. Причиной тому, скорее всего, было избыточное присутствие вокруг ФЦ - дешевейшей зеленой краски, щедро используемой советскими классиками на многочисленных летних пейзажах, - от которой Александре просто делалось нехорошо, как при езде по Московской окружной дороге с опущенным стеклом.

- Айвазовский? - полувопросительно сказала она, принимая из рук хозяина небольшую работу в широченном золотом багете.

- Все так думают, - самодовольно заметил бородач. - Нет, уважаемая, это всего лишь Капустин.

Александра мельком взглянула на него удивленно, затем стала внимательно изучать работу. И чем дольше изучала, тем больше недоумевала. Да, конечно, при внимательном осмотре стало очевидно, что это не Айвазовский. Но и Капустину, одному из самых бездарнейших русских маринистов, эта работа тоже никак принадлежать не могла: легкость, прозрачность волн, выписанность лунного света - все это было сработано мастерски. Тогда кому, спрашивается, понадобилось рисовать эту качественную картинку и подписывать её Капустиным - причем подпись выглядела абсолютно родной, в тесте, под кракелюром.

Мотив был не ясен, но означать это могло только одно: работа была современной подделкой. Но почему Капустин?

- Нравится? - поинтересовался между тем продавец. Александра взглянула на него задумчиво:

- Уж очень хороша она для Капустина.

- Вот и покупайте, если хороша, - с деланной удалью предложил бородач. - И цена как за Капустина - две тысячи баксов.

- А сертификат на неё есть? - осведомилась Александра.

Продавец радостно закивал:

- Разумеется… - И отошел к столу рыться в папке с бумагами.

Странно, подумалось ей, вот ведь и эта работа, и то убожество, которое развешено в огромном количестве вокруг по стенам, писалось практически в одно и то же время. Все это - картины современников. Только вот почему эти самые картины на стенах, так уныло, так плоско, так невкусно нарисованные - не цветами, а именно красками, примитивными замесами, без оттенков и тонкостей, - все гордо подписаны своими именами художников, а тот маленький шедевр, что у неё в руках, работа мастера, идет под именем чужим, да притом бездарным. Как всё-таки запутан этот мир.

- …Андрея Ильина.

Александра вздрогнула:

- Что, простите?

Бородач взял у неё из рук работу и сунул под нос сертификат.

Она взглянула на подпись и попятилась. «Это просто совпадение, - в отчаянии проговорила она себе. - Совпадение. Такого просто не может быть».

- Сертификат выдал Андрей Ильин, очень уважаемый, кстати сказать, эксперт, - не унимался бородач.

Она развернулась и пошла прочь.

- Женщина, куда же вы, - неслось ей вслед. - Чумная какая-то.

Александра шла вперед, не разбирая дороги, - словно не на антикварном салоне она была, а в диком лесу, в чащобе, где заросли кустов, полузасохшие стволы-исполины и высокие пучки папоротников цепляются за ноги, не пускают…

Очнулась она от треньканья телефона, который самым настойчивым образом звонил у неё в сумке.

- Александра, как дела?

Владимир.

- Хорошо дела. Хожу любуюсь на шедевры московского антикварного салона.

- Не проголодались?

- Проголодалась. - Она и вправду здорово хотела есть.

- Тогда жду вас в кафе «Пушкин» через час. Такси не берите, поезжайте на метро - и через полчаса будете на месте. Только не опаздывайте, - весело добавил он.

- Да, я помню, вы не любите ждать.

- Не угадали - у меня появились кое-какие зацепки и я хочу их с вами обсудить как можно скорее.

Что за черт, все решили с ней сегодня говорить загадками, про себя проворчала она и отправилась вниз выручать своё пальто.

ГЛАВА 19

В кафе «Пушкин»

А в мире по-прежнему шел снег. От мягких хлопьев, сыплющихся с неба, было тепло и уютно, каждый вдох морозного воздуха был наслаждением, движение вперед - приключением, когда с каждым шагом высокие каблуки глубоко уходили в свежевыпавший снег, словно притяжение вбивало её в землю.

Шла она к метро давно знакомой тропой, и был у неё в запасе целый долгий прекрасный час, а потому теперь она могла позволить себе роскошь идти не торопясь, не сверяясь с часами, не бежать, задыхаясь, не рваться. Столько лет прошло, столько дождей отхлестало, столько народу прошагало по этой дороге с тех пор - но в душе Александра была глубоко уверена, что эта дорога помнит её следы, её походку.

Она толкнула тяжелую стеклянную дверь - и, словно в музей на экскурсию, вошла в вестибюль метро. Убранство самой станции как-то стерлось из памяти, но вот аромат, влажный парной дух московского метро, смешанный с запахами шуб, тающего снега, потных тел и даже перегара вдруг нахлынул бурным воспоминанием. Много лет назад каждый день влетала она в этот запах, и не было счастливее её на свете - потому что впереди ждали любимый институт, любимый мужчина и вся её будущая прекрасная жизнь.